Получив информацию о погоде, генерал Жаворон
ков принял решение выпускать экипажи на Берлин и подтвердил время вылета - 21 час.
- Запуск моторов - по зеленой ракете, - отдал распоряжение полковник Преображенский. - Выруливание согласно очередности взлета. - Затем подал команду:
- По самолетам!
Командир, комиссар полка и с ними я направились к флагманскому кораблю. Возле него уже стояли стрелки-радисты старший сержант И. И. Рудаков и сержант В. М. Кротенке. В меховых комбинезонах и унтах. А вечер теплый, и пот крупными каплями катился по их лицам.
До запуска моторов оставалось еще 25 минут. Е. Н. Преображенский решил посмотреть экипажи перед стартом. Автомобиль подкатывал нас поочередно к экипажам капитанов Е. Е. Есина, М. Н. Плоткина, В. А. Гречишникова, Г. К. Беляева, старших лейтенантов П, Н. Трычкова, А. И. Фокина, И. П. Фенягина, А.Я.Ефремова, лейтенантов Н. Ф. Дашковского, К. А. Мильгу-нова А. Ф. Кравченко... У каждого самолета стояли в боевой готовности авиаторы, уже побывавшие в сложных полетах, прославившиеся в боях. Спокойствие, уверенность и твердую решимость выражали их лица.
- Мы вернулись к флагманскому кораблю. Тоже облачились в летную форму и начали было подыматься по трапу на борт самолета. Но тут загремел своим раскатистым басом Григорий Захарович Оганезов.
- Дорогие друзья, братья, - расчувствовавшись, говорил он, - я всей душой с вами. Каждую минуту буду думать о вас и ждать с победой. Счастливого вам полета...
Пробуя моторы, мы смотрели и на комиссара полка, вытиравшего глаза платком. Стрелки часов приближались к цифре "9". Я открыл астролюк и с ракетницей в руке поднялся над своей кабиной. Е. Н. Преображенский кивнул мне головой, что означало - давай сигнал. Зеленая ракета прочертила воздух в предвечерних сумерках. Начался запуск моторов. Все вокруг зашумело, загудело, замелькало.
Флагманский корабль, тяжело двигаясь по рулежной дорожке, вышел на простор аэродрома и подрулил к старту. Здесь с двумя флажками в руках стоял генерал Жаворонков. Помахав нам рукой, он протянул белый флажок вдоль взлетной полосы, это - разрешение на взлет. И я занес в бортовой журнал первую запись: "Взлет - в 21 час".
Самолет двинулся по взлетной дорожке. Пробежал почти все взлетное поле, перескочил мелкий кустарник и поднялся в воздух. Надрывно гудели моторы. Самолет, набирая высоту, шел к южной оконечности острова - к мысу Сырве исходному пункту маршрута.
В воспоминаниях об этих днях Семен Федорович Жаворонков говорил: "В первом полете на Берлин много было взлетов неуверенных, почти опасных, и я глубоко внутренне переживал их. С каждым из них как будто отрывалась и уходила вместе с ними частица моего сердца. Кто знает, что их ждет в этом далеком и опасном полете на двухмоторных колесных самолетах над морем, затем над территорией противника и, наконец, над главным, хорошо защищенным логовом врага, каким являлась столица фашистского государства".
