Руки болели. Водянки на ладонях Куцев натер еще в шлюпке, когда орудовал веслами – в паре сотен метров от берега сдохла последняя батарея Ллейтона. Теперь водянок давно уже не было, их место заняли сочащиеся кровавым раны. А берег, столь желанный как бандитами, так и плененными моряками, встречал неприветливо.
Катер оставили у границы странного леса. Бросили якорь и крепко привязали конец к деревьям. Скорее всего, пара-тройка приливов оторвут его. В любом случае, толку от шлюпки теперь немного, да и возвращаться сюда они вряд ли станут.
– Откуда здесь такая растительность? – орудуя непривычным мачете, спросил Куцев. На расчистку дороги в пределах одного дерева уходило по пятнадцать-двадцать минут, а до твердой почвы, судя по всему, было еще метров двадцать. Да и там не похоже, чтобы заросли заканчивались.
Вопрос был риторическим, однако на него ответил Мартин:
– Наверное, где-то рядом в море впадает река. Пресная вода – она несет ил и дает жизнь деревьям. Мангровые леса полны живности, это кладовая природы.
– Дерьмо это, а не кладовая, – плюнул Куцев в мутную воду. – Уж лучше бы здесь была пустыня.
– Вот уж неуверен.
– Перемазались все, как черти, – продолжил ворчать Куцев.
Внешний вид действительно изрядно попортился. Одежда промокла, черный липкий ил, в который ноги проваливались до колена, казалось, был везде. Даже во рту, отчего Виктор непрерывно сплевывал, пытаясь избавиться от противного привкуса. Гнилое место.
Куцев получил чувствительный тычок стволом «дрели» по затылку.
– Меньше разговаривай! – рявкнул на него Штрайх.
Мерзкие твари. Правильно вас в «Африку» упекли. Неизвестно, чем провинились перед Анклавами, но место для вас, гниды, самое подходящее.
А теперь они еще пытаются выбраться из этого дерьма на горбу у Куцева. Виктор бросил короткий злобный взгляд на бывшего заключенного, а потом широко замахнулся мачете, вонзив острый клинок в воздушный корень мангры. Штрайх шарахнулся на полшага назад. Трусливая обезьяна. Главное – не переборщить, а то еще застрелит ненароком от испуга.
Последним в их странной команде шел Моралес. Куцев так и не понял, кем он был в «Африке». Но совершенно точно – не заключенным. Странный тип. Странный и опасный. От него так и веяло немой угрозой. И эта его манера смотреть словно бы сквозь собеседника безумно раздражала. Впечатление, что он постоянно пребывал в глубоком раздумье, не обращая внимания ни на что вокруг. Но это впечатление было обманчивым: Виктор не раз замечал, что Моралес реагирует на любые раздражители, причем скорость его реакции поражала.
