— Зачистка Территорий — не наш профиль, — пояснил Никифор, хоть его никто и не спрашивал.
А часов через пять после гипермаркета и танка Равиль вдруг сказал:
— Вот мы и в России. Большая страна была…
Доставщики как-то сразу затихли, оглядываясь по сторонам и не замечания ничего такого, что отличалось бы от родных мест. Сегодня они впервые попали за Стену, но только сейчас осознали, как далеко забрались от острога Харьков.
А потом, когда джип въехал в почти что обезлюдевший Белгород, опять заговорил Никифор:
— Вот и город первого салюта.
— Чего? — Ашот явно не в курсе, что когда-то давно на Земле была Вторая Мировая война.
Дан напряг память: в той войне наши сражались с американцами, кажется. Точно одно — это почему-то запомнилось — в честь освобождения Белгорода от захватчиков был дан салют в остроге Москва — тогдашней столице. Вот с тех пор Белгород и назывался городом первого салюта. Данила хотел об этом рассказать Ашоту, даже рот открыл, но передумал. Зачем доставщику забивать себе голову лишним?…
А Никифор, похоже, устал молчать:
— Если с окрестными посёлками, то полмиллиона человек тут проживало.
— Откуда инфа? — не поверил Ашот. — В остроге Харьков в разы меньше людей, а ведь он точно крупнее Белгорода.
— От верблюда. Знаю, и всё. Да и какая разница — откуда? Главное, сейчас тут сотня от силы наберётся.
— Ста тысяч?
— Ста человек.
Помолчали, переваривая услышанное. Мёртвый город. А всё потому, что Стены нет. Харьковчане, не считаясь с потерями, построили-таки защитные сооружения, а тут всё иначе вышло. Итог — вот они пустые дома. Печально…
Джип медленно маневрировал между брошенных посреди улицы машин.
— Ты только посмотри на это! — Ашот ткнул пальцем в лобовое стекло.
Дан взглянул. Ну, памятник какой-то. Мотоцикл с коляской на пьедестале, а рядом мужик в фуражке и с жезлом. Ба! Да это же гаишник! Данила прекрасно помнил лекции о прежнем миропорядке, он даже фильм учебный видел о силовых структурах прошлого. Но ведь гаишники были людьми, мягко говоря, порочными, почему же тогда памятник? Памятники ведь только выдающимся гражданам ставили? А что там, на постаменте, написано?…
— Добрая слава лучше богатства, — вслух прочла Мариша. — Надо же, какие шутники в этом городе жили. Целых полмиллиона шутников.
Вечерело. Ашот откровенно зевал, у Дана тоже глаза закрывались. Денёк-то выдался насыщенный. Подумать только — ещё утром Данила беседовал с дядей Натаном, а теперь он за тридевять земель от радиовышки. Как там старик? Небось уже сообщили из Училища, что любимый племянник отбыл, не попрощавшись. Кто же теперь принесёт Натану выпить и закусить? Дядюшка пару лет как не выходил из дому — ноги у него больные. Даниле вдруг стало неимоверно стыдно, что он только сейчас вспомнил о родственнике.
