Паны, вельможное боярство!
А про войну — приказ мой вам! —
Оставьте помыслы и речи.
Толкуйте, не слезая с печи,
Чего бы, мол, поесть, попить…
Кто о войне проговорится,
Кому во сне она приснится,
Того пошлю куниц ловить!»
Сказав сие, махнул рукою,
Напыжась грозно, вышел вон
Надменной поступью такою,
Что всякий был ошеломлен.
Остались в дураках вельможи,
У них повытянулись рожи,
Никто и жизни был не рад.
Рысцою в ратушу бедняги
Метнулись после передряги,
Когда уж наступил закат.
Совет они держали долгий,
До хрипоты кричали тут;
Шли про царя Латина толки, —
Что, дескать, на нею плюют,
Его угроз ни в грош не ставят
И всё равно войну объявят,
Что рекрут набирать пора.
При этом из казны Латина
Просить не станут ни алтына,
А только у бояр. Ура!
Итак, латынь зашевелилась,
Троян задумала побить…
Откуда ухарство явилось,
Отколь взялась такая прыть?
Царя ослушалось боярство,
Вельможи взбунтовали царство.
Вельможи! Лихо будет вам.
Пропали головы и души!
Обрежут всем носы и уши
И предадут вас палачам.
О муза, — панночке парнасской
Твержу, — спустись ко мне на час!
Утешь меня своею лаской
И опиши не без прикрас
Латынь в разгар военных сборов:
И рекрутов, и волонтеров,
Порядок войсковой и лад,
Оружие, мундиры, сбрую.
Мне сказку расскажи такую,
Где слово каждое впопад.
Бояре на листе бумаги
Черкнули живо манифест,
Чтоб войско собралось под стяги
Из разных округов и мест;
Чтоб головы при этом брили,
Но чтоб у всех чуприны были
И чтоб торчал с пол-локтя ус;
Чтоб котелок и меть и ложку,
Пшена, мучицы понемножку,
Да сухари, да сала кус.
На сотни, на полки разбили
Всё войско; для таких причин
Пернач полковникам вручили,
А сотникам — патент на чин.
По городам полки назвали;
По шапкам их распознавали.
В ранжир построили вояк,
Одели в синие жупаны
И белые полукафтаны —
Чтоб был казак, а не вахлак.
Определили на квартиры,
По сотням расписали рать
И, нарядив людей в мундиры,
Пошли присягу принимать.
Верхами сотники финтили,
Свой ус хорунжие крутили,
И нюхал есаул табак.
Ог новых шапок и жупанов
Смесь раздувала атаманов
И всех урядников, служак.
У нас в гетманщине, бывало,
Свои обычаи велись.
Равняясь, войско застывало
Без всяких «стой, не шевелись!».
Казацкий полк любой заправский —
Лубенский, Гадячский, Полтавский —
Все в шапках, словно мак, цветут.
Нагрянут с копьями стальными,
Ударят сотнями лихими —
И подчистую все метут.
Здесь были также горлодеры,
Головорезы, храбрецы, —
Не рекруты, а волонтеры,
Как запорожцы-удальцы.
Конечно, регулярно ратью
Не назовешь такую братью,
Зато сердиты воевать:
