Знаешь, что мне кажется? сказала Джеки, пока мы смотрели, как женщина в платке удаляется от нас через площадь. Мне кажется, она, бедняжка, очень одинокий человек.
Мне не хотелось отставать в высшем понимании чувств. Да, сказала я, да, и к тому же очень несчастный.
Мы с мудрым видом закивали. Подошел автобус. Мы погрузили свои рюкзаки, автобус объехал колонну Нельсона, и тут мы увидели в окно автобуса ту самую женщину в платке, она высунулась из окна машины, а за ней в машине сидел мужчина с густой черной бородой. Мужчина был такой огромный, выглядел так угрожающе, занимал почти все заднее сиденье. Она сверкнула на нас взглядом из окна, а когда автобус отъезжал, мы успели увидеть, как мужчина выбрался с заднего сиденья машины и бегом бросился к водительскому месту.
Они держались за автобусом всю дорогу, пока мы ехали по городу, а потом всю дорогу по шоссе. Мы смотрели на них в заднее окно; мы видели внизу их лица, искаженные стеклом и светом, каждые несколько ярдов, под каждым фонарем. Спустя три четверти часа мы уже не знали точно, едут ли они по-прежнему за нами; прямо за автобусом их больше не было. Когда автобус остановился выпустить нас на темной окраине деревни, где жила моя сестра, Джеки подошла к кабине и, задыхаясь от страха, рассказала водителю о людях, которые нас преследовали.
Ну и? сказал водитель. Он пожал плечами. Автобусная дверь с шипением захлопнулась, и мы остались одни на обочине.
Мы бросили наши рюкзаки, оставили их валяться. Мы спотыкаясь пробежали триста ярдов по главной дороге, неосвещенной до такой степени, что трава на обочине помнится мне черной. Мы нашли проход, ведущий на улицу сестры, а добравшись до ее дома, забарабанили в дверь и прямо с порога, сбиваясь, выпалили все про женщину с мужчиной. Пока мы пили чай и ели тосты, сидели, как в тумане, перед телевизором и смотрели «О чем пишут в газетах», муж сестры звонил в полицию, но по его голосу, доносящемуся из прихожей, по его смущенным пояснениям ясно было — он решил, что мы излишне драматизируем, а может, и просто сочиняем.
Ну вот, это первая часть рассказа. Я опускаю руку в воду и нащупываю под пеной посуду, стараясь не брать острые ножи за лезвие; даже сейчас это заставляет меня слегка встряхнуть головой, как если бы я проснулась, открыла глаза и обнаружила, что не могу как следует сфокусировать взгляд; даже сейчас, столько времени спустя, это нагоняет на меня ужас — то, что могло бы с нами произойти, окажись мы достаточно добрыми, или сговорчивыми, или глупыми, чтобы согласиться на предложение этой женщины пойти с ней в ее славную квартирку над «Мисс Селфридж».
