- Боюсь, я просматривал эти документы недостаточно внимательно, чтобы удовлетворить ваше любопытство, - отозвался Аарон. - Но он, конечно, был в отчаянии: заговор провалился, а с ним и его карьера.
Сибил улыбнулась.
- Он верил в это? Как глупо с его стороны!
- Разве это глупо - добиться своего или умереть? - спросил Генри.
- Скорее, непропорционально, по-моему, улыбнулась Сибил. -Человек готов умереть, лишь бы не оставить своего дела. А если дело вдруг оставит его? У ваших романтиков-одиночек столько пафоса! Они и мысли не допускают, что могут ошибаться.
Нэнси снова начало знобить. Даже приятный голос Сибил не мог избавить слово "ошибаться" от гнета обреченности. "Ошибаться" ошибиться непоправимо. Ошибиться в том, что казалось средоточием всей жизни, быть не правой, поступать не правильно... О, наконец-то завтрак заканчивается. Она поднялась и вслед за тетей и Аароном прошла в гостиную, ненавидя всех, начиная с себя, а сильнее всего - бумаги несчастного пэра.
М-р Кенинсби, впрочем, решительно повернул к двери.
- Пойду пройдусь до деревни и обратно, - объявил он Генри, выходившему из столовой вместе с ним. - Если встречу викария, то поздравлю с удачной утренней службой - ярко, кратко и в самую точку. И проповедь была мила и изящна. Так спокойно и убедительно!
- И о чем шла речь? - с неожиданным любопытством спросил Генри, вопреки собственной воле пытаясь задержать собеседника. "Ярко, кратко, спокойно, подумалось ему, - а тучи, между прочим, уже сгущаются над головой пожилого джентльмена. Башня его жизни уже шатается, и толкает ее моя собственная рука".
- О том, чтобы быть добрым и справедливым, отозвался м-р Кенинсби. - Для деревенской паствы в самый раз. Ну, мне пора. Не стоит задерживаться без нужды.
- Когда пойдете обратно, на перекрестке - налево, не забудьте, - напомнил Генри.
- Налево так налево, - согласился м-р Кенинсби и ушел. Генри тоже отправился по делам - но в гостиной, где Нэнси ждала его с замиранием сердца, он так и не появился. Нэнси обругала себя и с отвращением уставилась в дневник пэра - подлинный восемнадцатый век! Сибил между тем начала читать вслух.
Кларинде: по получении письма.
Желаешь ли узреть Судьбу, Кларинда злая?
Тебе помог бы, я, о прошлом вспоминая.
Пока хранит тебя сей Град, коварная девица,
Но Мысль моя летит сквозь стены и темницы.
Едва расстались мы, как предан я забвенью,
И Верность отдана тобой на посрамлены.
В моем Отчаянье ты видишь лишь Страданье,
