Нэнси нахмурилась. Генри тут же замолчал и она решилась спросить:
- Ты хочешь сказать... Ты имеешь в виду, что он... Прости, дорогой, я, кажется, не понимаю. Как он мог поднять ураган?
- "Перебирает карты ветер", - отозвался Генри. - Не старайся поверить сразу. Считай, что это - легенда. Просто представь, как безвестный беглец, бродяга, стоит ночью на морском берегу и тасует карты - вот эти самые, - он накрыл ладонью стопку с жезлами. - Он до тех пор перемешивал их с воздухом, пока не поднял бурю и не направил ее через море, на погибель флоту короля Филиппа. Ну, представила?
- Да, - неуверенно отозвалась Нэнси. - Сумасшедшая сцена, но это я могу представить.
Генри наклонился, молча собрал со стола и положил в футляр мечи, жезлы, чаши и Старшие Арканы. Потом отодвинул футляр в сторону и взял карты с денариями.
- Ну а теперь, - он улыбнулся, - посмотрим, что могут сделать наши руки вместе?
- Командуй, - коротко ответила Нэнси.
Он дал ей четырнадцать карт, встал за ее плечом, помог разобрать карты по семь в каждой руке - и положил ладони на ее запястья.
- Теперь слушай внимательно, - шепнул он ей в самое ухо, - думай о земле, о садовых грядках, о суглинках на полях, о пыли на дорогах; о той земле, на которой растут цветы, о земле, которой когда-нибудь будут преданы наши тела, о земле, из которой состоят острова и континенты. Можешь?
- Да, Генри, - тихо откликнулась она, чуть помедлив на втором слове, еще полнее отдаваясь его воле.
- Земля, земля, на которой все растет и умирает, - снова заговорил он, наполни свое сознание этим образом. И расслабь руки, пусть они будут готовы тасовать карты. Держи их уверенно, нелегко, и если почувствуешь, что они хотят двигаться - не мешай им, просто помогай скользить и перемещаться. Ты не боишься?
- А надо? - простодушно спросила Нэнси.
- Никогда не бойся, - ответил он, - ни сейчас, ни потом. Не бойся. Это знание, и нам оно должно пойти на пользу. А теперь - начали.
Нэнси сосредоточилась. Она начала настраивать сознание на заданный образ, сначала - в общих чертах, потом все увереннее и конкретнее. Она думала о садах, о земле, от которой зависит рост растений; иногда она сухая как пыль, иногда набухает влагой и становится жирной грязью. В ней ползают черви, корни травы пробираются вниз. Нет, корни и черви ни при чем - только земля, плотная густая земля.
Огромные корни деревьев погружаются в нее все глубже - она мысленно следовала за ними, сопровождая каждый все утончающийся корешок. Она наполнялась землей, погружалась в землю; вот она сама, как корень, вросла в землю по плечи. Комья чернозема разваливаются под натиском лопаты.., нет, это разваливаются ее мысли... Рыть... Норы, ямы, шахты, туннели, могилы - нет, это уже не земля. Могилы - тела, лежащие в них, снова уходят в землю, становятся землей. Земное - земле. И сама она тоже земля: колени, бедра, плечи. Земля у нее в руках, земля на ладонях.
