– Я не могу испытать того чувства, которое испытываете вы, – добавляет он, – город разрушался постепенно на моих глазах и разница как-то стиралась, но я догадываюсь о ней.
Мы садимся на скамеечке в Купеческом саду.
Оставленный мною, когда-то молодым, цветущим красавцем, Киев кажется мне сейчас безнадежно больным, разбитым параличом стариком, тяжко вздыхающим в глубину наступающей ночи. Подгоняемые осенним ветром волны посеревшего Днепра, никогда не бывшего голубым, но во сто крат прекраснее «голубого» Дуная, выбрасывают на берег брызги, которые мне кажутся слезами.
– Того Киева, каким он был, больше нет,- грустно говорит инженер.
– Но он будет, – не совсем уверенно говорю я.
– О, конечно, будет, – с жаром подхватывает инженер, – но он будет лишь тогда, когда советская власть исчезнет навсегда.
И мы направляемся по горбатым, изрытым улицам, мимо потрескавшихся, обваливающихся домов, назад, в большое в неопрятное местечко по ошибке называющееся Киевом, бывшим когда-то одним из прекраснейших в мире городов.
XI. НА КИЕВСКИХ УЛИЦАХ. ПЛАНОВОЕ ХОЗЯЙСТВО. ВСЕСОЮЗНЫЙ КОМИССИОННЫЙ МАГАЗИН.
Если от Крещатика подняться вверх по Институтской в Липки, то, примерно, на середине подъема слева, вы увидите красивое старинное здание, окруженное большим садом. До революции здесь был девичий институт. После революции здесь помещалось одно из отделений киевского НКВД. Это не случайность. Все лучшие дома в Липках, этой лучшей части города, заняты, либо под отделения НКВД и подсобные ему организации, либо под квартиры энкаведистов.
Таким образом, Липки, населенные когда-то аристократией Империи, перешли по прямому наследству в руки аристократии советской. Старая аристократия жила здесь за счет своей родовитости и тугого кошелька. Новая аристократия – за счет «особых полномочий из центра» и хорошо смазанного нагана.
Поэтому Липки сохранились лучше, чем весь остальной город. Некоторые улицы этой аристократической части города, время от времени, покрывались асфальтом. Сюда, случалось, иногда заезжал кто-либо из кремлевских владык. А то и какой-нибудь знатный иностранец. Как-то, в одном из особняков Липок, веселые ребята из НКВД «накачали» до бесчувствия «старичину Эррио». Старичина Эррио потом вернулся в Европу и заявил, что он в восторге от Советского Союза. В частности, ему, вероятно, понравился и Киев. Но старичина Эррио не видел, ни Советского Союза, ни Киева.
Если вы приедете в Киев и с вокзала проедете, по обычному для иностранцев маршруту, в отель Континенталь, оттуда в Оперу, а затем в какой-нибудь особнячок в Липках, то Киев вам не может не понравиться. Но при одном условии: – вы должны ехать только по одному определенному маршруту. Несколько улиц, входящих в этот маршрут, старательно поддерживались в чистоте и порядке. Партийные хулиганы и очковтиратели, засевшие в горкоме, пеклись не только об этих улицах. Их также беспокоил и внешний вид домов. Поэтому, по пути обычного следования иностранцев, дома окрашивались только с той стороны, которая была видна из проезжающего автомобиля. Это не анекдот. Это факт, в котором я мог убедиться воочию. Да и рассказывали мне об этом не городские остряки, а маляры собственноручно покрывавшие нужную часть домов жизнерадостной светлой краской. Так веселые ребята из горкомов и горсоветов околпачивали и старичину Эррио и прочих наивных заграничных туристов.
