— Ладно, я спрячу. Закрой глаза.
— Это тебе не прятки. Надо решить куда. Куда запереть.
— Подумаешь, большое дело! Давай на столе оставим, и все, — она поставила его на стол, рядом со светящейся розовым шкатулкой. — Может, кто-нибудь залезет и возьмет. Может, полиция залезет.
— Ты, по-моему, слегка перевозбудилась — я подвинулся поближе к столу.
— Просто устала. — Она притворилась, что зевает. — Ну и денек выдался.
— Подумаешь, барахло унесли, — сказал я.
— Ты серьезно?
— Ненавижу телевизоры и факсы. Ненавижу эту шкатулку.
— Посмотрим, что ты завтра скажешь, когда их уже не будет видно.
— Люблю только тебя, тебя, тебя.
Я схватил баллончик со спреем. Она тоже его схватила.
— Пусти, — сказала она.
— Люблю тебя одну — ты одна для меня существуешь, — сказал я.
Мы снова боролись за баллончик. Мы вместе упали на диван.
— Давай поставим его на стол, и все, — сказала Адди.
— О-кей.
— Пусти.
— Сперва ты.
— Нет, вместе.
Мы поставили его на стол.
— Ты про то же думаешь, что и я? — сказала она.
— Не знаю, наверное.
— О чем ты думаешь?
— О чем ты думаешь.
— Я ни о чем не думаю.
— Тогда и я ни о чем.
— Врешь.
— Так у нас, наверно, ничего не получится, — сказал я. — Полиция такого не допустила бы. Это не то.
— Тогда почему бы не попробовать?
— Не надо.
— Ты же сказал, не получится.
— Не надо, и все. Он токсичный. Видела, как они собаке морду прикрыли.
— А сами не закрывались. И вообще, я их спросила об этом, когда ты в другой комнате был. Они говорят, это чтобы не видно было еду, которая у собаки из пасти вывалилась. Потому что собака очень неряшливо ест. Так что от спрея у нее бы по всей морде проступило, что она ела недавно. Говорят, противно.
— Теперь уж ты врешь.
— Ну давай попробуем.
Я подпрыгнул.
— Если ты меня обрызгаешь, я обрызгаю тебя, — заорал я.
Спрей настиг меня, когда я пересекал комнату. Сырое облако опустилось позади меня, как парашют, осев на том месте, где только что был я, но и на меня попало достаточно. Вырисовался образ Люсинды, светящийся и розовый.
Люсинда была голой. Ее волосы были короткими, как в те времена, когда мы были вместе. Ее голова лежала у меня на плече, ее руки обнимали мою шею, а тело растянулось спереди. У меня на рубашке и пиджаке. Ее груди впечатались в меня, но я их не чувствовал. Ее колено торчало у меня между ног. Я отскочил назад, но она двинулась со мной, сияющая и бесплотная. Я повернул голову, чтобы рассмотреть ее лицо. Оно излучало покой, однако маленькие розовые веки были прикрыты не полностью.
