Что ж, я понимала. И в то же время не понимала. Такое отношение очень раздражало меня, потому что я боролась с глубокой потребностью в одобрении. Как бы то ни было, я быстро научилась понимать, что это нужно вычеркнуть из своего списка желаний, если я собираюсь жить в гармонии с собой. Я столкнулась с огромным количеством страха — и внутри меня, и со стороны людей, которые хотели моей консультации.
Для меня стало ясно не только то, что именно я была тайной, но также то, что я оказалась человеком, который хранит чужие секреты. На вечеринке кто-нибудь неизбежно зажимал меня в угол со словами: «Пожалуйста, могу ли я побеседовать с вами? Мне не с кем больше поговорить об этом: мне снятся пророческие сны, и мой муж думает, что я сумасшедшая, но я знаю, что это не так».
Поэтому для меня не было чем-то необычным поговорить с мужчиной из международного Олимпийского комитета о его видениях, которые он не мог расшифровать, или поболтать с какой-нибудь знаменитостью, желающей понять, прочему усопший отец перестал навещать ее в ее снах. И так далее, и так далее, и так далее!
Я встречала врачей, которые приезжали ко мне с вопросами, а уезжали с ответами. Я сталкивалась с людьми разного уровня образованности и различных конфессий, которые искали того, кто мог дать им понять, что их собственный опыт был настоящим.
«Третий глаз» подмигивает!
В течение того периода я начала остро ощущать, что, когда закрывала глаза для медитации, у меня вдруг появлялись видения большого, красивого, широко открытого золотого ока, который подмигивал мне. Я открывала глаза и не видела ничего необычного: никакого света в комнате — ничего неправильного. Затем я закрывала свои глаза, и золотой глаз появлялся передо мной вновь. Его зрачок мог менять цвет, он бывал ярко-синим, фиолетовым или зеленым, но форма и сама суть всегда оставались неизменными.
Я занималась кундалини-йогой, и преподавательница говорила мне, что это был знак, что мой «третий глаз» открывается миру. Он напоминал мне, что психическое зрение действительно существовало и было мне доступно.
Некоторое время это было для меня необычным ощущением: будто на меня смотрели изнутри меня самой. Я очень хорошо осознавала, что делала вещи, которые не были особенно просветленны, такие как передача сплетен, соревнования, суждение о других, нетерпимость или самоуверенность. Будто внутри меня был наблюдатель, чтобы присматривать за моим разумом. Сам глаз не был судьей, лишь внимательно наблюдал. Так, однажды я решила поговорить с ним и четко сказала: «Хорошо, глаз, если ты и правда смотришь на меня, у тебя для этого должна быть цель, и я бы хотела узнать, какая. Покажи мне знак, что ты услышал меня!»
