Говорят: «Что же тогда делать?» — Ну, говорили и повторяли: надо строить альтернативную базу опоры. Альтернативную базу опоры… Другой класс…
Говорят: «Как это можно построить класс?»
— А Чубайс же сумел это сделать!.. Он этот мерзкий класс, который сейчас поедает страну, построил за 2–3 года. Значит, в принципе, это можно делать. Но, если можно строить гнилые и антинародные социальные группы, то почему нельзя строить альтернативные группы? Если можно строить группы регрессоров, то почему нельзя строить группы, занимающиеся контррегрессом? Можно и должно!
В противном случае противопоставить происходящему процессу что-нибудь всерьёз невозможно. Процесс слишком, в этом смысле, далеко зашёл. Мне когда-то вдруг это стало ясно после одного разговора с моим отцом. Он до 80-ти лет руководил кафедрой, потом оставил кафедру своему ученику. Профессор. Преподавал до смертного часа. Я говорю (когда он уже оставил кафедру): «Папа, ну, как дела?» Он говорит: «Да всё замечательно, кафедра интересно работает и всё…» Потом сделал паузу и сказал: «Знаешь, только одно чувство… Если бы студентов не было, то кафедра бы ещё более интересно работала». И вдруг на этом маленьком примере я понял, что такое мутация… Что такое форма, отрицающая своё содержание. Кафедре не нужны студенты.
Давайте продолжим… Кафедре не нужны студенты. Институту, отвечающему за здравоохранение, не нужны больные и врачи. И давайте ещё добавим слово: они являются для этого института ОБРЕМЕНЕНИЕМ. Институту, отвечающему за оборону, не нужны солдаты и офицеры. Институту, отвечающему за народ, не нужен народ. Элите, отвечающей за человечество, не нужно человечество.
Вот это и есть макромутация. Форма начинает пожирать своё содержание. Срабатывает закон превращённых форм. В России это слабое звено в цепи превращений, которые сейчас распространяются по всему миру. И уж, по крайней мере, по большей части западной цивилизации.
Это не наша болезнь. Просто она у нас протекает в самых острых и ужасных формах. Это тяжёлая болезнь — это не насморк, не воспаление лёгких. Это совсем тяжёлая макросоциальная болезнь. Кончиться она может только обрушением общества и государства.
Преодолеть её если и можно, то только за счёт нетривиальных действий. За счёт таких действий, которые не имеют ничего общего с тривиальной политической борьбой. Ибо политическая борьба — это прекрасное лекарство в тех случаях, когда болезнь размещается в диапазоне между насморком и тяжёлым воспалением лёгких. Тогда пожалуйста, — антибиотики и всё остальное.
