— Успокойся! — шепчет она себе, задыхаясь. — Просто расслабься и успокойся.
Но легче сказать, чем сделать.
Она закрывает руками рот и нос и дышит в ладони, вдыхая и выдыхая, до тех пор, пока дыхание не восстанавливается. А после принимается за очищение сознания.
Сосредоточивается.
Дышит.
_____
Просто дышит.
_____
9.29
Дверь в комнату матери так и остается закрытой.
Джейни бесцельно шатается по их маленькому дому, размышляя, что ей делать с этим Генри, который так неожиданно свалился ей на голову. Потеет, грызет брикетик гранолы. Еще утро, но уже жарко. Она включает в гостиной вентилятор, распахивает входную дверь, чтобы впустить ветерок, и плюхается на кушетку.
Сквозь ячейки сетчатой двери Джейни видит, как на подъездную дорожку въезжает Кейбел, и сердце ее сжимается. Юноша выпрыгивает из машины и быстрыми, размашистыми шагами направляется к крыльцу. Уверенно заходит в дом. И останавливается, прищурившись.
— Привет, — говорит он с кривой улыбкой.
Джейни похлопывает по истертой кушетке рядом с собой.
— Я даже зубы не успела почистить, — сообщает она, когда Кейбел наклоняется к ней. — А у тебя нос шелушится.
— И то и другое ерунда, — говорит Кейбел, целует ее и тоже плюхается на кушетку.
— Это ничего, что я пришел... ну и вообще? — интересуется он.
— Нормально, — отвечает Джейни, кладет ладонь ему на ногу и сжимает его бедро. — Вчера ночью... Я просто не знала, чего ждать. В смысле, что отчебучит мамаша, понимаешь? Без понятия была, на что она способна.
— Ну и что она отчебучила?
Он нервно озирается.
— Да ничего особенного. Выступать выступала, но не скажу, чтобы подняла какую-то особенную бучу. Но про этого Генри и словом не обмолвилась, а спросить я не решилась. Понимаешь, она может продержаться без выпивки часов двенадцать, не больше, и если время подходит, а бухнуть нечего, становится злой как черт. — Джейни опускает голову. — Стыд какой.
— Мой папаша тоже бухал день и ночь, только злющим он был всегда — что пьяный, что трезвый. По крайней мере, он был последователен.
Кейбел криво ухмыляется.
— Да, похоже, мне еще повезло, — фыркает Джейни.
Она искоса посматривает на Кейбела.
Раздумывает.
И наконец спрашивает:
— Ты когда-нибудь желал своему отцу смерти? Я имею в виду, до того, как он тебя поджег. Ну или так — хотелось ли тебе избавиться от него, чтобы больше не иметь с ним дел?
У Кейбела суживаются глаза.
— Каждый долбаный день.
Джейни кусает губу.
— Значит, ты рад, что он умер в тюрьме?
