— Мне надо с тобой переговорить, — обратился он к сестре.
— Войди, пожалуйста, в комнаты, — был любезный ответ баронессы.
Кавалер вошел в ту самую залу, где он уже раз вел переговоры с сестрой, уселся в кресло и дал знак Инезилле выйти. Он очень редко посещал сестру, и каждый его визит имел какую-нибудь серьезную на то причину.
— Что на этот раз ты мне скажешь, милый Телемак? — был не совсем равнодушный вопрос Эрминии.
— Ничего, собственно! Я только хотел узнать, как ты поживаешь?
— По-прежнему: верчусь в зачарованном кругу, ограничиваю мои расходы, чтобы приравнять их к моим бедным доходам и чтобы хватило на будущее.
— Очень рад. Вижу из этого, что мои планы еще рано приводить в исполнение.
— А у тебя были планы, касающиеся меня?
— Я хотел тебе помочь на случай нужды.
Эрминия улыбнулась.
— Друг мой, — сказала она. — Чем же ты помог бы мне, уж, разумеется, не деньгами: Сснт-Беаты бедны, как евангельский Лазарь.
Телемак сохранил хладнокровие при этой насмешке.
— Я редко шучу, но если уж случится, придет охота пошутить — выбираю всегда для шуток предмет менее достойный уважения, чем честь нашей фамилии. От моего жалованья, получаемого от принца де Булльона, я скопил пятьсот пистолей и думал отдать их тебе, если нуждаешься.
— Меня трогает твой поступок, братец, — ответила Эрминия, — но денег я от тебя не приму. Существую, и этого довольно; существую без посторонней помощи. От тебя менее, чем от других желала бы принять помощь, помня, что три года назад ты мне отказал в содействии.
— Не стоит и говорить о моих планах. Остается употребить старания и дознаться, откуда у тебя берутся деньги.
Поклонившись, кавалер ушел. Но едва стихли его шаги, как Эрминия вскочила и подбежала к окну. Кавалер Телемак де Сент-Беат, погруженный в глубокую задумчивость, шел по направлению к своему дому.
— Инезилла! — крикнула баронесса. — Непременно надо узнать, кто посетил сегодня моего брата. Он решился следить за мной и на решение это, без сомнения, повлиял чей-нибудь наговор.
— Что я должна предпринять?
— Делай, как знаешь, но разузнай.
Инезилла сделала гримасу.
— Я не ошибусь, если предположу, что наговор идет из замка Мессиак.
— Граф мог бы это сделать.
— Граф мог этого и не делать, но графиня наверное сделала.
— Она, эта скромница, эта неженка?
— Чему вы удивляетесь? Влюблена в мужа и потому ревнива.
— Опять преграда, — прошептала Эрминия. — Неужели они вечно будут меня преследовать? — Подумав с минуту, она спросила, не имеет ли графиня д'Эспиншаль какого-нибудь доверенного?
