— Глупости, — сказала Марина, разглядывая себя в наклонном викторианском зеркале над камином, любуясь своими бесподобными рыжими волосами, менявшими оттенок рыжести от сезона к сезону, от десятилетия к десятилетию, подобно осенним листьям. — Сегодня же с ней поговорю.
— Вы уже что-то для нее присмотрели? Какую-то роль?
— Присмотрела, — сказала Марина лукаво.
— Неужели?..
— Да!
Излишне говорить, что я была в шоке. Вот уже несколько месяцев наш островной город полнился слухами о последней затее Марины — инсценировке старой доброй «Камиллы», написанной белым стихом и содержащей, быть может, самый яркий сценический образ на моей памяти, предел мечтаний любой актрисы — заглавную роль. Борьба за нее шла нешуточная, но требования к роли были столь высоки, что Марина никак не решалась доверить ее ни одной ведущей актрисе, включая себя.
— Но это немыслимо! — воскликнула я однако вынуждена была прервать свои возражения в связи с появлением Эрлинды, а когда вновь заговорила, худшее совершилось, и Эрлинда Лопез уже была назначена на главную роль в постановке Марины Хендерсон «Камилла» по роману Дюма и сценарию мисс Зои Экинс[4].
Думая об этом теперь, я нахожу забавным, с какой готовностью все согласились на то, чтобы Эрлинда перевоплотилась во взрослую белую парижанку, чья личная жизнь была отнюдь не образцом совершенства. На этот счет могу лишь сказать, что те из нас, кто присутствовал на предварительной читке (а я присутствовала), были совершенно потрясены богатством эмоций, с которыми Эрлинда произносила свои самые дерзкие реплики, а также пронзительностью ее голоса, который мистер Хамиш, издатель газеты, окрестил золотистым. То, что ей всего восемь лет и что ростом она не больше метра, никого не смущало, ибо, как сказала Марина, единственное, что имеет значение на сцене — это присутствие, даже в таком театре, как «Театр-в-Яйце», — все остальное дополнят грим и освещение. Оставалась одна загвоздка, связанная с цветом ее кожи, но поскольку городок у нас небольшой и в нем есть свои признанные авторитеты, заведенный порядок не дает права большинству ставить под сомнение решения своих видных представителей, и поскольку Марина находится у нас на особенно высоком счету, никто, насколько я знаю, не рискнул осудить ее смелый выбор. Марина же, будучи нашей самой востребованной актрисой и, безусловно, самой неутомимой, взялась исполнять небольшую роль наперсницы Камиллы Сесилии. Хорошо зная Марину, я была слегка удивлена тем, что она сама отказалась от главной роли, но припомнив все ее обязанности (ведь она, помимо прочего, была еще и директрисой, и авторессой), согласилась, что ей, несомненно, пришлось бы слишком разбрасываться, взвали она на себя еще и эту непосильную ношу.
