Мы медленно пошли по дорожке, ведущей к церкви. Народу было много. Когда мы поравнялись с высокой лестницей, ведущей внутрь, Ник быстро перекрестился, что меня удивило. Тут зазвонил его мобильный. Он мельком глянул на дисплей, потом посмотрел на меня и приложил палец к губам.
– Да, котенок, – нежно произнес он, прижав телефон к уху и отвернувшись от меня.
Мне стало отчего-то неприятно. Но я и не подумала отойти.
– Я с ребятами пиво пью, – невозмутимо сказал Ник. – Конечно, соскучился! Скоро буду. Не скучай, зайчонок. И я тебя!
Он засунул телефон в карман пиджака и ясно посмотрел на меня.
«Самый момент расставить точки над «i», – подумала я и решительно проговорила:
– Пойдем, посидим. Я вижу свободную скамью.
Мы направились к домику Петра, за которым действительно только что освободилась скамейка. Но не успели мы дойти, как ее заняла пожилая пара. И мы отправились дальше. Когда спускались с пригорка, заметили низко склоненное дерево. Изгиб его ствола почти лежал на земле. Ник молча двинулся к нему. Он снял пиджак и положил его на дерево.
– Присаживайтесь, – предложил он и опустился рядом.
Я села на пиджак и внутренне собралась, хотя это было нелегко. Свежий воздух, вечернее мягкое освещение, густые ароматы молодой травы и листвы незаметно умиротворяли, вносили в душу покой и странную щемящую нежность. Присутствие молодого красивого парня тоже делало свое дело. Я словно физически ощущала его энергетику. Он был, несомненно, сексуален. И это сквозило во всем – в его взглядах на меня, в тембре низкого голоса, в как бы невольных, но частых прикосновениях, в мягкой улыбке, в интонациях, которые говорили совсем не то, что слова. Ник словно обволакивал меня мужской энергетикой, и его невысказанные желания были ясны без слов.
Когда до меня дошло, что происходит, Ник уже обнимал меня за талию и нашептывал на ухо, как я прекрасна и что он влюбился в меня с первого взгляда. Мои глаза медленно закрылись, я ощутила, как горячие нежные губы касаются моей щеки, и вздрогнула. Отодвинувшись, я строго посмотрела в его затуманенное лицо и твердо проговорила:
– Что ты делаешь? Прекрати!
– Целую тебя, – ласково ответил он, нисколько не смутившись.
– Никита, давай поговорим, – сказала я и отодвинулась еще.
– Давай, Оля, – нежно проговорил он. – У тебя такое нежное имя! Я пишу стихи.
«Только этого мне не хватало! – недовольно подумала я и поморщилась. – Восторженный поэт-самоучка, играющий в плейбоя. И в то же время просто слесарь!»
