Главным действующим лицом этого дела был Вильям Марвин Линдли, которого газеты и журналы называли «Рыжеволосым убийцей»; лично же для меня эта история выразилась в том, что Алва Джонстон в «Сатердей Ивнинг Пост» стал печатать с продолжениями мою биографию. Посвященный мне материал шел под заголовком «Дело Эрла Стенли Гарднера» и включал в себя описание некоторых эффектных и неортодоксальных методов, которые я использовал при расследовании дел, когда мне приходилось выступать в роли адвоката.
Я всегда утверждал, что адвокат, участвуя в перекрестном допросе свидетеля противоположной стороны, не должен быть жестко связан порядком вопросов и ответов. Если свидетель абсолютно уверен, что опознал подозреваемого, его не собьешь. Он может с предельной искренностью утверждать под присягой, что подсудимый — именно тот человек, которого два года назад он видел убегающим с места преступления, но если адвокату удастся доказать свидетелю, что, скажем, помощник прокурора как две капли воды смахивает по приметам на подсудимого, поведение свидетеля будет говорить громче, чем его слова.
Конечно, суд отвергает попытки немедленно сбить с толку свидетеля, так что адвокат должен уверенно чувствовать себя, когда ему приходится доказывать, что свидетель ошибся при опознании: это может быть неодобрительно принято судом.
Тем не менее искусство без нарушений профессиональной этики или правил судопроизводства поставить свидетеля в такое положение, когда его действия опровергают его же слова, представляет собой достаточно сложную проблему.
Когдя я впервые стал практикующим юристом, этические правила еще не носили столь определенного характера и не столь жестко соблюдались, как сейчас, так что со свойственным молодости оптимизмом я был уверен в правильности собственной оценки событий.
Я говорю об этом потому, что ранний период моей карьеры юриста, когда я пытался обрести практику в городе, где у меня не было ни одного приятеля и дружеских контактов, сопровождался весьма любопытными историями, которые дали возможность моему биографу основательно расцветить материал обо мне. Как в то время я выразился в письме к своему отцу: «Я приобрел юридическую практику, в ходе которой мне встречаются клиенты из всех классов — за исключением высшего и среднего».
Со временем тактика, которой я пользовался в суде, привлекла внимание, в результате чего мою клиентуру стали составлять представители исключительно высших и средних классов, но Алва Джонстон считает, что первые главы моей юридической деятельности представляют гораздо более интереса в силу выразительности многих деталей.
