И потом рабби стал рассказывать об актах насилия, вдохновленных расовой и религиозной нетерпимостью, которые правительство и партия, стоявшая у власти, не только не пресекали, но и поддерживали.
Было что-то предельно ужасное в мыслях о жестоком преследовании сторонников другой религии, пока я сидел в теплой дружелюбной атмосфере этого дома, слушая, как рабби мягко и спокойно, без раздражения и гнева и даже не осуждая, приводит факты физического насилия над представителями другой крови и религии; мне стало стыдно за современную цивилизацию, которая позволяет существовать таким проявлениям.
Я читал, конечно, о гитлеровских зверствах, которые вызывали у меня крайнее отвращение. Но они совершались во время войны по указаниям полусумасшедшего маньяка, и моей страны, моего дома они не коснулись. Одна лишь мысль о том, что столь добрые и расположенные к окружающим люди, как эта семья, могут быть объектами преследований только из-за их религии, вызывала у меня ужас и возмущение.
Увидев мою реакцию, рабби Сперка поспешил заверить меня, что в нашей стране нет ничего подобного. Конечно, признал он, определенные проблемы существуют — в основном психологические. Детям необходимо внушать гордость за то, что они евреи. Личность должна быть чужда высокомерия и надменности, но она должна быть пронизана спокойной уверенностью в себе, которая помогает избавиться от комплекса неполноценности даже под градом насмешек со стороны соучеников. Да, порой от этого никуда не деться, но и к этой стороне жизни надо относиться как к данности. Да, это нечто вроде морального террора, но с ним можно бороться, чтобы он не деформировал личность ребенка. Это главное, о чем надо заботиться.
Затем рабби Сперка сменил тему и мы заговорили о других вещах.
Слушая бесконечные телефонные разговоры, прерывавшиеся стуком в дверь посетителей, явившихся на назначенные встречи, а за дверями наблюдая уже ждущих своей очереди других посетителей, я спросил рабби Сперку, как ему удается избежать нервного истощения при таком ритме жизни. Я сказал ему, что у меня тоже достаточно напряженная работа, но порой нервы у меня просто не выдерживают.
Улыбнувшись, он сказал:
— Если бы вам пришлось дарить духовное успокоение людям, которые нуждаются в поддержке, вы бы поняли, что это не связано с нервным напряжением.
Я никогда не уходил из дома рабби Сперки, не преисполнившись веры в мир и в человека. Общаясь с ним, я видел, с какой предельной серьезностью он относится к своим обязанностям.
