Новый прокурор не был заинтересован ни в Луисе Гроссе, ни в тайне пропавших досье.
Время шло, и Луис Гросс продолжал сидеть в тюрьме. Месяцы медленно сменяли друг друга, превращаясь в годы, и Луису Гроссу казалось, что он заживо похоронен.
Время от времени он пытался протестовать, заявляя, что он совершенно невиновен.
Его заявления встречались скептическими ухмылками.
В тюрьме Луис Гросс заболел туберкулезом и был отправлен в больницу. Его шансы приблизились к нулю.
В это время он и встретил рабби Сперку.
Это был энергичный сообразительный человек, который начал расследовать тайну исчезнувших документов. Чем дальше он вникал в это дело, тем большее удивление его охватывало, но он ни к кому не мог обратиться со своими сомнениями.
В «Аргоси» он прочел о существовании Суда Последней Надежды. Узнав, чем мы занимаемся, он написал мне.
На первый взгляд, письмо его казалось обыкновенным для нас обращением, но я все же ответил на него, и чем больше я переписывался с рабби Сперкой, тем большее впечатление на меня производили его серьезность и чувство ответственности. Затем я начал переписку с Луисом Гроссом. Кроме официальных аспектов я хотел выяснить его собственную точку зрения на все происшедшее и лишь после этого принимать решение. Предыдущая его биография заставляла нас серьезно сомневаться в исходе дела.
В ответ я получил письмо, написанное с глубокой верой в нас, в котором содержалась совершенно удивительная характеристика этой личности. «Я без жалоб прожил пятнадцать лет в этой камере, — сказал Луис Гросс. — Вот что я могу сказать о себе».
Доктор Лемойн Снайдер жил в Лансинге, штат Мичиган, и поэтому при первой же представившейся мне возможности оказаться на Востоке страны я остановился в Лансинге, где встретился с доктором Лемойном, и вместе с ним мы отправились в тюрьму в Джексон повидаться с Гроссом.
Весомых результатов это свидание не дало.
Гросс, худой и изможденный, потерял практически все надежды. Он видел, что все его козыри были биты, и он почти ничего нового не мог сообщить. «Я невиновен» — вот и все, что он говорил.
Это говорят все. Мы расспрашивали его о фактах, имевших отношение к делу, об обстоятельствах, которые как-то могли бы помочь нам, искали какую-то зацепку, чтобы начать расследование.
Нам так ничего и не удалось найти. В нашем распоряжении были лишь слова Луиса Гросса, осужденного на пожизненное заключение за убийство добропорядочного гражданина. Не представлялось никакой возможности проанализировать и протокол судебного заседания, ибо все стенографические записи его исчезли.
