– Ну и чего же мы ждем?
(Он еще раньше подметил, что, обращаясь к нему, она избегает личных местоимений – не хочет говорить ему «вы» и словно бы не может «ты».) Она была удивительно хороша. Так хороша, что он боялся прикоснуться к ней, как боишься прикоснуться к цветку или бабочке, лепестки или крылышки которых под грубыми любопытными пальцами тут же теряют свою красоту и свежесть.
Она знала себе цену. Иначе она не явилась бы в таком виде – ни дать ни взять Афродита, родившаяся из морской пены. Чуть более широкие, чем принятые по современным стандартам красоты, бедра. Если бы ее выставить на конкурс современных красавиц, то она не прошла бы и собеседования – такая подчеркнутая женственность нынче не в моде. Белая, чуть ли не матовая кожа почти в тон пепельным волосам, небольшая грудь какой-то абсолютно, невероятно идеальной формы, словно удерживаемая невидимым бюстгальтером, тонкая, прозрачная дорожка на лобке.
В ее красоте была какая-то холодная торжественность, входившая в явное противоречие с реалиями жизни: эта девочка была доступна, продавала себя за деньги, а выглядела как неприступная и надменная красавица, чьей благосклонности безуспешно ищут многие далеко не последние мужчины.
Она подошла к нему с детски-наивным выражением на лице – выражением уверенности в своих чарах и гордости за все то, чем мать-природа наделила ее.
Он протянул руку и прикоснулся к ней. Какая холодная упругая кожа. Холодная? Почему же тогда такой жар побежал по его пальцами от этого прикосновения?
Он прижал ее к себе, чтобы она почувствовала, как жаждет ее его плоть. Она принялась расстегивать на нем рубашку, он тем временем возился с брюками. Наконец они оба предстали друг перед другом в откровенной наготе, которая так хорошо говорила о них обоих: юная красавица в расцвете своей молодости и начинающий стареть мужчина, уже слегка обрюзгший, с животиком, грозящим в недалеком будущем округлиться тыковкой. Однако она, оценивающе смерив взглядом его мужское достоинство, видимо осталось удовлетворенной: потрепав, словно щенка по холке, его вздыбленную плоть, повлекла его за собой – кровати, к тумбочке, на которую положила неотъемлемые принадлежности ее профессии: соблюдайте технику безопасности. Он нетерпеливыми руками разорвал пакетик. (Черт, какие их стали делать. В те времена, когда он пользовался этими приспособления, они были другими, совсем другими. Супружеская жизнь отучает от многих навыков молодости.) Она с улыбкой помогла ему справиться с этой немудреной штуковиной, а потом, сдернув покрывало с кровати, легла на спину и замерла в ожидании, которое длилось недолго.
