Стриженый лежал на груди, уткнувшись теменем в обрызганную мозгами дверь подсобки. «Макаров» каким-то чудом очутился у него на пояснице. Пахло мочой. Натекла большая лужа крови. Убитый оказался разут. В шерстяном носке на его правой пятке цвела луноподобная прореха.
Подорогин подумал, что не сможет выйти из гостиной, не испачкавшись. Однако он не только вышел, не испачкавшись, но умудрился, не испачкавшись, завладеть оружием, бумажником и телефоном своей нежданной жертвы.
И лишь в подъезде ему стало дурно. Он уперся плечом в стену и размеренно дышал ртом. «Easy money…» — вертелось в голове. У него был ошеломительный пульс и влажные ладони. «Пусть бягу-ут неуклюжа!» — послышался сверху страшный надрывный вопль, заглушённый не менее страшным, грянувшим на весь дом взрывом хохота.
Подорогин спустился во двор. У поваленного гриба песочницы стоял «гелендваген» с зажженными подфарниками. В задраенном салоне, включенная на полную громкость, гремела попса. Безмолвная фигура наносила методичные удары палкой по перекинутому через остов качелей ковру.
Под окнами фасада Подорогин проскользнул в соседний двор. Тут его все-таки стошнило. Вокруг чадящего костра на бутылочных ящиках сидели бомжи. Несло анашой и помоями.
— Во колбасит… Да ты снежком-то, снежочком ополоснись.
Подорогин зачерпнул снега, но сразу стряхнул с руки грязную, пропитавшуюся аммиаком ледяную массу. У костра засмеялись. Подорогин вытер ладонь о ствол дерева и молча взглянул на чадивший, сыпавший искрами огонь.
Смех мало-помалу стих — один за другим бомжи оборачивались на пистолет с глушителем в его руке.
Пустой поезд метро застрял в точности перед станцией, где ему следовало выходить, и Подорогин, испытавший поначалу приступ беспомощной, безадресной злобы, ни с того ни с сего заснул.
Несколько раз ему мерещилось, что он выходит на усеянный траурными цветами перрон. Когда же это произошло на самом деле — то есть когда он не увидел по выходе из вагона признаков похоронной символики, — и клевавший носом милицейский старшина, отлепившись от мраморного столба, вежливо испросил у него, который теперь час, он все-таки не на шутку решил, что настоящее пробуждение ему еще только предстоит. Мизерное это происшествие подействовало на него умиротворяюще. События последних дней переходили границы бытия. Или, напротив, выталкивали, перемещали за эти границы его самого — какая разница?
Пять или шесть раз начинал звонить телефон стриженого, пока Подорогин не выключил его. В толстенном крокодиловом портмоне убитого оказалась неимоверная сумма: семь с половиной тысяч долларов и тысяч пятнадцать рублей. Всё новыми, застревающими на пальцах купюрами. В потайном кармашке на кнопке Подорогин обнаружил свою фотографию. Вырезанные из того же «поляроидного» комплекта снимки были прикреплены к его прошлогодней анкете для оформления шенгенской визы.
