— Лодку затопляет!
Роде не нужно было объяснять, что означало поступление в отсек забортной воды.
«Труба номер семь» находилась на несколько метров ниже уровня моря, и шум воды, вливающейся в отсек из-за борта, напомнил ему с таким кошмарным правдоподобием тот день под Нарвиком, что он непроизвольно содрогнулся всем телом.
Обхватив Григоляйта, все еще сжимавшего в руке какой-то предмет, Роде тотчас распознал в нем запорный кран торпедного аппарата номер семь, который должен был быть ввинчен в надлежащее место трубы, а не валяться рядом с ней.
Роде вырвал кран из рук Григоляйта и помчался в торпедный отсек. Ему понадобилось всего лишь несколько минут, чтобы установить кран на место и прекратить поступление воды, а затем откачать помпой поступившую в отсек воду.[6]
И еще не раз в течение месяцев раздавался добродушный смех команды, вспоминавшей дурацкое выражение лица Григоляйта и переполох, который он по своему невежеству вызвал на борту лодки. Однако за этим смехом скрывалась жестокая правда о том, что, если бы это произошло в подводном положении, не помогли бы никакие усилия, чтобы установить на место этот запорный кран, преодолевая давление забортной воды.
Однако командир лодки не нашел в этом эпизоде ничего забавного. Его разбудил леденящий кровь крик: «В лодку поступает вода. Аварийная тревога!» Он мгновенно сбросил с себя одеяло, не зная, что за катастрофа разразилась на борту, и метнулся в ту сторону, откуда слышалось журчание воды. Но к моменту его прибытия в отсек быстрые и умелые действия Роде приостановили развитие неприятного события.
Потрясенный и разъяренный, он в пух и прах разругал старшину центрального поста, которому было разъяснено, какие ремонтные работы должны проводиться в торпедном аппарате помер семь, и вернулся к себе в каюту с чашечкой кофе, бормоча сквозь зубы проклятия в адрес олуха.
Старшина покорно выслушал обрушившиеся на него ругательства, а затем и сам проделал такую же процедуру с Григоляйтом.
После израсходования почти всех запасов топлива и продовольствия лодка получила приказ возвратиться на базу. Ее команда закалилась в этом походе, и все ее члены теперь были просоленными ветеранами подводного плавания. Они знали свою лодку до последнего винтика и относились к ней как к живому существу. Казалось, субмарине доставило большое удовольствие то, что во время похода ей удавалось время от времени попугивать экипаж, но в то же время он вполне мог рассчитывать на нее. На то, что она обеспечит скорость и маневренность чуть побольше той, что вложили в нее создатели. К концу этого похода каждый член экипажа был совершенно уверен в том, что их «маленький пароход» был самым лучшим из всех в океане.
