«U-124» уже покинула поле сражения, оставив после себя следы огромных разрушений, когда пересекла курс внешней колонны конвоя.
Все присутствовавшие на мостике лодки смогли наконец свободно вздохнуть от пережитого и насладиться наступившим покоем. И вдруг их ослепил луч прожектора эсминца. Несколько мгновений командование лодки находилось в таком же замешательстве, в каком оказался злополучный транспорт, попавший в засаду в темноте ночи.
Эсминец яростно, как разъяренный бык, разбрасывающий глубинные бомбы направо и налево, уже находился в опасной близости от лодки. Для нее не оставалось иного выхода, как скрыться в глубине раньше, чем он врежется в них точно ангел мщения.
— Боевая тревога! — выкрикнул Шульц. — Срочное погружение!
Он впрыгнул в люк после вахтенных офицеров.
— Люк задраен! — крикнул он.
Бринкер кивнул с отсутствующим видом в ответ на это сообщение. В нарушение всех инструкций он, как говорится, уже успел передернуть затвор, когда услышал команду «Боевая тревога», не ожидая доклада о том, что лодка загерметизирована. И уже в тот момент, когда командир задраил входной люк и сообщил об этом Бринкеру, лодка находилась в состоянии срочного погружения, что сберегло драгоценные секунды.
Этот рискованный обычай, введенный в практику Бринкером, основывался на абсолютном доверии к действиям членов команды и полном исключении каких-либо ошибок с их стороны при совершении этих действий. Любая ошибка или упущение в герметизации прочного корпуса лодки перед погружением были чреваты опасностью ее затопления, а с учетом дифферентного угла погружения в этом случае уже не представлялось возможным вернуть ее к всплытию. По этой причине было строжайше запрещено совершать погружение до поступления всех сообщений о ее герметизации. И Бринкер поступал так всегда.
Лодка еще проваливалась в глубину, когда мощный удар потряс ее носовую часть, и она приостановила свой ход. Зловещая дрожь пробежала по всему корпусу лодки и, наверное, по телам людей на ее борту, пока она не достигла глубины 90 метров и не зависла на этой глубине, все еще содрогаясь в молчаливых объятиях морской пучины.
В центральном посту к командиру были обращены лица всех присутствующих там с выражением крайней тревоги и озабоченности.
— Скала, — ответил он на молчаливый вопрос, написанный на лицах присутствующих. — Мы напоролись на подводную скалу. Запросите о повреждениях в носовых отсеках, Кунт.
А между тем эсминец достиг места их вынужденной остановки, и теперь лодку сотрясал гром бешено вращающихся гребных винтов эсминца, возросший до невыносимого крещендо, когда он прошел прямо над их головой.
