Я обернулась. В дверях стояла Виолетта. На хорошеньком личике была лютая злоба.
— Ты из меня дурочку не делай, — прошипела она. — Я вижу, как ты на Вовика облизываешься. Еще бы, сама только такого заморыша подцепить и смогла. А хрен тебе, Вовик мой, поняла? Мой!
Это Олег-то "заморыш"?! Мне стало смешно.
— Тебе нельзя много пить, Вита, — сочувственно сказала я. — Во-первых, нос краснеет, во-вторых, глупости болтать начинаешь. Пропусти.
На мгновение показалось, что Виолетта сейчас вцепится в меня, как сорвавшаяся с цепи злобная собачонка, но она все же отступила и только бросила мне в спину:
— Смотри, пожалеешь.
Выходки парочки подпортили настроение, да и Саня, видимо, выдохся. Приведя обратно успокоенного Вовика, он устало сказал:
— Что, ребятишки, убираем со стола — и по коням?
Возражений не было, и народ засобирался. Юрик, действительно выглядевший абсолютно трезвым, хотя и пил больше всех, галантно вызвался доставить Алену в целости и сохранности к самому дому.
— К самой двери, — благожелательно согласилась Алена.
Мы с Олегом приводили гостей до калитки. Саня задержался, пропуская остальных, и тихо спросил:
— Рука в порядке?
— Светка трепанула? — недовольно сказал Олег. — Ведь просил же… Не бери в голову, Сань, все нормалёк.
Саня неожиданно коротко и крепко обнял Олега.
— Ну, будь.
— Угу, и ты.
— А что у тебя с рукой? — поинтересовалась я, когда Олег закрыл калитку.
— Так, ерунда, — неохотно ответил он. — Повредил зимой в одной разборочке.
— Я смотрю, ты любитель подраться, — хмыкнула я, возвращаясь к столу, где все еще горела керосиновая лампа. Олег подсел рядом на скамейку и спросил:
— Ты считаешь, что я слишком жестко обошелся с этими сопляками?
— Почему? — искренне удивилась я.
— Ну, ты человек добросердечный…
Я пожала плечами:
— Детки сами напросились, а я не сторонник непротивления злу насилием. Другое дело, что насилием не сделаешь человека лучше. Встретят в следующий раз не такого подготовленного, как ты, и сорвут зло на нем, только и всего.
— А может, в следующий раз они сначала подумают, стоит ли цепляться. На лбу ведь не написано, у кого какая подготовка.
— Тоже верно, — задумчиво кивнула я.
Одной из немногих тем разговора, на которые было наложено жесткое табу, была служба Олега в армии. На завуалированные намеки он не велся, а на прямой вопрос: "Где служил?" коротко ответил классической фразой из культового фильма: "При штабе, писарем", что в переводе явно означало "Не твое дело". Я решила не лезть в душу человеку немытыми руками. Если сам захочет, когда-нибудь расскажет.
