- Змей, очевидно, был очень велик.
- Да, брат Себастьян. Это был очень большой змей. Я сделал его.
- А кто помогал тебе в его строительстве, Кирон?
Кирон тщательно обдумывал ответ. Если признать, что Эйлвин достал рыбацкий парус, что они вместе вырезали ивовые прутья, а кузнеца Шолто уговорили выковать крепления на раму, то дело станет весьма напоминать заговор.
- Никто, брат Себастьян. Правда, я уговорил ученика мельника подержать веревку, так ведь этот тупица ни на что не годен, как только молоть зерно. Мне он, однако, помог, несмотря на свою глупость. Откуда же я мог знать, что он устроит панику, когда я поднимусь в воздух.
Монах задумчиво потер подбородок.
- А ведь это и впрямь было зрелище.
- В самом деле, брат Себастьян! - не сдержал восторга Кирон. - Дул сильный ветер с моря, я оторвался от земли, ноги мои заплясали в воздухе, ища опоры, которой не было. Я испытал редкое чувство. Я ведь успел подняться на высоту десяти человеческих ростов, прежде чем петля соскользнула с крюка.
- Тебе повезло, Кирон, что море смягчило твое падение.
- Я специально экспериментировал на берегу.
- Экспериментировал? - Брат Себастьян удивленно поднял брови. «Эксперимент» было опасное слово. От него попахивало костром.
- В том смысле, что я хотел посмотреть, как лучше можно управлять змеем, - поспешно поправился Кирон. - И только.
Брат Себастьян не спеша гладил подбородок. И наконец сказал:
- Змей был сделан из паруса и ивовых прутьев.
- Да, брат Себастьян.
- А рама, как ты ее назвал, имела металлические крепления, изготовить которые мог только кузнец.
- Да, брат Себастьян.
- Это был очень хитрый змей, Кирон.
- Да, брат Себастьян. Хитрый змей.
- И ты придумал его сам?
- Сам.
- А Шолто знал о твоем плане?
- Нет, брат Себастьян.
- А этот мальчик, Эйлвин, только помог тебе держать веревки?
- Да, брат Себастьян.
- Мне рассказали, что ты научил его пользоваться воротом, что позволило управлять змеем без особых усилий.
- Вы очень хорошо информированы.
- И тебе захотелось полетать? Это был по-настоящему опасный вопрос. Кирон прекрасно понял всю его подоплеку.
- Небосвод в самом деле прекрасен, - осторожно ответил он. - Я восхищаюсь им как художник. Особенно едва уловимыми переменами, которые в нем происходят... К еще большей славе Лудда.
Брат Себастьян перекрестился.
- К еще большей славе Лудда, - автоматически повторил он. Выдержав почтительную паузу, брат добавил: - Так ты все-таки хотел полететь?
