Именно эта точка зрения привела и Уоллеса к его парадоксу. Согласно Гулду, этот вывод покоится на логической ошибке: даже Дарвин не считал, что приспособляемость — единственный механизм, способствовавший развитию видов. Гулд убежден, что «понятие прогресса в эволюции есть чистая иллюзия, основанная на антропоморфических предвзятых представлениях».
Эволюция путем сексуального отбора — альтернатива эволюции путем приспособляемости. Гулд подчеркивает, что на одном этапе эволюции какой-нибудь орган может выполнять одну функцию, а на другом этапе его функция меняется. В результате в нашем организме накапливается сумма побочных эффектов, которые к моменту своего возникновения не выполняют никаких практических функций, впрочем, они и оцениваются невысоко. Например, генетическая мутация часто вызывает не одно, а целый ряд изменений. И если, например, одно из этих изменений представляет ценность для выживания, а другие с этой точки зрения являются нейтральными, могут сохраниться все изменения, поскольку они связаны с той же генетической мутацией.
Гулд приводит много примеров побочных эффектов, возникших в процессе эволюции, — от мужских сосков до большого пальца панды. В последнем примере речь идет о маленькой косточке, которая называется сесамоидной костью. У человека она меньше горошины. У панды она, наоборот, со временем развивалась и сейчас напоминает дополнительный палец, который животное может использовать, когда очищает бамбук от листьев и побегов. Но у панды есть еще один похожий отросток, хотя и не такой длинный, около соответствующей сесамоидной кости — на задней лапе. Этот отросток не функционален. Возможно, развитие обоих отростков взаимосвязано, то есть одни и те же генетические изменения повлияли на рост сесамоидных костей — на лапах. Одно из этих изменений — на передней лапе — было функциональным, что привело к сохранению обоих изменений. Другое изменение — на задней лапе — эволюционное, оно не имеет никакой функции и является побочным эффектом. Поэтому нет оснований считать, что все органы или части тела идеально подходят для выполнения определенных функций, а потом искать эту функцию в ранней истории нашего развития. Таким образом, по Гулду, высокоспециализированные области, используемые для чтения, не могли возникнуть в результате оптимальной приспособляемости к тексту.
Что касается мозга, то, например, одно генетическое изменение могло бы повлечь за собой развитие нескольких областей в коре головного мозга. Одна из этих областей способствовала нашему выживанию в определенный критический период эволюции; этого было достаточно для того, чтобы изменение сохранилось. Другие области, на которые воздействовало то же генетическое изменение, возможно, будут использоваться только через десятки тысяч лет.
