Олег Иванович, однако, сделал вид, что не заметил, не понял мысленной мольбы боярина, которому доселе доверял ответственнейшие поручения. Афанасий перевел взгляд на воеводу Тимоша Александровича, друга и родственника, прибывшего в думу из своей вотчины Шилово. Могучего телосложения Тимош, как всегда, на думе помалкивал, но, уловив во взгляде друга мольбу, замолвил за него словцо:
- Что тут ломать голову? Афанасий Ильич в ордынской столице бывал не однажды - его и послать.
"На Рождество приглашу в гости и подарю сокола, - благодарно подумал Афанасий Ильич. - Жалко, что нет ныне его брата Давыда. Тот бы за меня тоже..."
Но князь не отозвался на предложение Тимоша Шиловского. Вдруг взгляд его остановился на Епифане; тот, решив, что час его настал, взмолился:
- Господин, пошли меня! Я приведу полк татар! А надо - два! Я сумею! Поверь мне - лучше меня никто не выполнит твое поручение...
Настырность Епифана одних изумила, других восхитила, третьих, ему сочувствующих, испугала: как бы князь не осудил резко за самонадеянность молодого, подающего большие надежды, посольника. Но князь посмотрел на Епифана пристально, как бы заново, и с добродушием.
- Два полка, баешь, приведешь? А коль тебе придется ехать в Сарай без сребра? На какие шиши купишь войско?
И тут Епифан совсем разошелся:
- Княже милостивый, да ты сам не ведаешь, как ты богат и без сребра! И коль позволишь - подскажу, в чем твое богатство...
- В чем же?
- Твоя сестра, княжна Анастасия на выданье...
"Далеко пойдет", - не без зависти подумал Афанасий Ильич.
Олег Иванович слегка насупился:
- За кого мне выдать княжну Настасью - это мое дело. Ну, а коль тебе в охотку сослужить мне службу - что ж, можно и помыслить о том. Татарская молвь тебе ведома, ума тебе, вижу, ни у кого не занимать... Тако ли я баю? - обратился он к боярам.
- Тако, тако. Пора Епифашу посылать старшим.
- А не молод для старшего-то? - усомнился Тимош Александрович.
- Ничто, - возразил князь. - Млад годами, да востер умом. Да и так ли он млад? Ему уже двадцать с изрядным гаком.
Епифан Кореев раздул ноздри - рад был такому повороту. Афанасий Ильич, напротив, ещё более расстроился. Ибо, как ему предвиделось, никакого возвышения теперь ему не видать, и по справедливости - московский провал был его провалом. Когда настала пора боярам расходиться, Афанасий Ильич, привлекая внимание своей звучной медленной речью, сказал:
- Хочу, бояре, повиниться перед вами за то, что не упросил московитов не затевать с нами брани.
