Славка пытался уйти с работы, от злополучной ВТОРОЙ ТЕМЫ, но его не отпускали. Оказалось, что с допуском все не так просто, как мы считали раньше. Славка прогуливал неделями и без конца торчал у нас дома. Это было как раз в те полгода, когда я ничего не могла делать руками, а на лице еще были видны следы ожогов. Славка оказался прекрасной нянькой, он даже уколы научился делать. Но мне и в те дни было не до него. Я часто, задыхалась, тут уж не до него. И никак не могла привыкнуть к своему лицу. О своем лице я думала, сволочуга этакая, куда чаще, чем о Славке…
Что наша семейная жизнь и шрамы – неудачное сочетание, я давно поняла, но Сергей никак не мог примириться со столь простой истиной. Однажды он, снял со стены мой портрет, поставил его перед собой и сказал Славке: «Понимаешь, старина, я женился на этом,– он взглянул на портрет, а получил вот это». И посмотрел на меня.
Славка оделся и ушел. С тех пор он редко бывал у нас. Один раз, когда с легкими стало совсем плохо, я позвонила ему и попросила зайти. Славка притащил кислородные подушки и цветы, похожие на ободранных кур, теряющих разноцветные перья.
– Послушай, старуха, ты случайно не хочешь стать моей женой? – выпалил он. Я чуть не проглотила наконечник от кислородной подушки.
– Во-первых, я замужем, а во-вторых…
– Твое «во-первых» разваливается на глазах,– перебил меня Славка,– иначе бы я молчал, как все эти четыре года.
– Пусть все останется как было. Мы ведь друзья, ладно?
– Лады, все так и останется,– ответил Славка грустно.
Через несколько месяцев следы от ожогов исчезли,и Сергей снова стал обожающим мужем. Он говорил, что все по-старому, что ничего не изменилось, а я делала вид, будто и на самом деле ничего не изменилось. Я еще любила его сильные руки… А потом – пятый, курс… Стрелки всех часов мчались с бешеной скоростью. В тугом сплетении экзаменов, житейских невзгод и легочных кровотечений не нашла минуты потолковать со Славкой наедине и без спешки.
Казалось, у него все в порядке. Правда, вместо лаборатории он подрабатывал где-то на почте. Гром грянул только в марте: Дашков отказался подписать распределение. Я обрывала его телефон. Это безумие, кричала, ты останешся без диплома, но Славка молчал. Почти целую неделю я не понимала, в чем дело. Наконец он появился – худой, обросший, беспомощный.
– Знаешь, старуха, я подумал, что у господ капиталистов людям проще жить. Сдал экзамены, защитил диплом и иди ко всем чертям. Наше заботливое государство любезно дает работу, но если ты от нее отказываешься, это считается чуть ли не преступлением. При распределении члены комиссии заявили, что я не желаю приносить пользу родине. Мне предложили семь почтовых ящиков на выбор. Каждый из них изобретает новые способы превращения людей в трупы.
