Канцлер заметил меня и спросил строгим тоном:
— Кто там? Кто подглядывает позади шторы?
— Это Сёнагон, ей очень хотелось посмотреть, — ответила императрица.
— Ах, в каком я смущенье! Моя старая приятельница вдруг увидит, какие у меня дочери-дурнушки, — воскликнул канцлер. Лицо его дышало гордостью.
В это время принесли завтрак для государыни и госпожи Сигэйся.
— Завидно, право! Этим высоким особам кушать подано. Надеюсь, они соизволят поскорее закончить трапезу, чтобы мы, жалкие старик и старушка, могли заморить голод объедками с их стола.
Он то и дело сыпал шутками в этом духе.
Но вот появились его сыновья[206] — господин дайнагон и Са̀мми-но тюдзё вместе с внучком Мацугѝми.
Канцлер сразу же посадил мальчика к себе на колени, — милое зрелище.
Веранда была слишком тесна для церемониальных нарядов молодых вельмож, и их длинные подолы расстилались по всему полу.
Дайнагон был величественно-великолепен, Самми-но тюдзё утонченно-красив. Оба они были так хороши, что невольно мне подумалось: отец их канцлер бесспорно взыскан счастьем, но и матушка тоже заслужила в прежних своих рождениях великую награду!
Императрица предложила своим братьям сесть на круглые соломенные подушки, но господин дайнагон сказал, что торопится на заседание Государственного совета, и поспешил удалиться.
Вскоре явился с посланием от государя младший секретарь министерства церемониала. Для него положили подушку в том покое, что примыкает с северной стороны к кладовой, где хранится утварь для трапезы.
На этот раз императрица особенно быстро написала ответ.
Не успели убрать подушку после ухода императорского посла, как явился младший начальник гвардии Тикаё̀ри с письмом от наследника престола к госпоже Сигэйся. Так как веранда боковой галереи уж слишком узка, то подушку для сидения положили на веранде перед главными покоями.
Госпожа Сигэйся прочитала письмо, а после с ним ознакомились по очереди ее родители и сама императрица.
— Пиши скорее ответ, — велел канцлер своей дочери, но она медлила.
— Наверно, ты не пишешь, потому что я смотрю на тебя. А если б ты была одна, наедине с собой, ответила бы сразу, — поддразнил ее канцлер.
Госпожа Сигэйся слегка зарумянилась и улыбнулась.
— Но в самом деле, поторопись же! — воскликнула ее матушка, и она повернулась к нам спиной и начала писать. Супруга канцлера села рядом с ней и стала помогать ей. Госпожа Сигэйся как будто вконец смутилась.
Императрица пожаловала от себя Тикаёри женский придворный наряд: одежду светло-зеленого цвета с широкими рукавами и хакама. Подарки эти просунули под церемониальным занавесом, Самми-но тюдзё принял их и, как требует этикет, положил посланному на голову. Посланный накинул дареную одежду на плечи и, явно смущенный ее женским воротом, удалился.
