Я же оставалась с императрицей, беседуя с ней о разных посторонних вещах. Господин министр двора приметил меня.
— Почему вы держитесь в стороне? — спросил он. — Почему не сочиняете стихов? Выберите тему.
— Государыня позволила мне оставить поэзию, — ответила я. — Больше мне незачем беспокоиться по этому поводу.
— Странно! — удивился господин министр. — Да полно, правда ли это? Зачем вы разрешили ей? — спросил он императрицу. — Ну хорошо, поступайте, как хотите, в других случаях, но нынче ночью непременно сочините стихи.
Но я осталась глуха к его настояниям.
Когда начали обсуждать стихи участниц поэтического турнира, государыня бросила мне записку. Вот что я прочла в ней:
Дочь Мотосукэ̀,
Отчего осталась ты
В стороне от всех?
Неужели лишь к тебе
Вдохновенье не придет?
Стихотворение показалось мне превосходным, и я засмеялась от радости.
— Что такое? В чем дело? — полюбопытствовал господин министр.
Я сказала ему в ответ:
О, если бы меня
Наследницей великого поэта
Не прозвала молва,
Тогда бы я, наверно, первой
Стихи сложила в эту ночь.
И я добавила, обращаясь к императрице:
— Когда бы я не стыдилась моих предков, то написала бы для вас тысячу стихотворений, не дожидаясь просьбы.
100. Была ясная лунная ночь…
Была ясная лунная ночь в десятых числах восьмой луны. Императрица, имевшая тогда резиденцию в здании своей канцелярии, сидела неподалеку от веранды. Укон-но найси услаждала ее игрой на лютне.
Дамы смеялись и разговаривали. Но я, прислонившись к одному из столбов веранды, оставалась безмолвной.
— Почему ты молчишь? — спросила государыня. — Скажи хоть слово. Мне становится грустно…
— Я лишь созерцаю сокровенное сердце осенней луны, — ответила я.
— Да, именно это ты и должна была сказать, — молвила государыня.
101. Однажды у императрицы собралось большое общество приближенных
Однажды у императрицы собралось большое общество приближенных. Среди них можно было увидеть знатных дам — родственниц государыни, придворных сановников и молодых вельмож. Сидя в стороне, я вела разговор с фрейлинами.
Внезапно императрица бросила мне записку.
Я развернула ее и прочла:
«Должна ли я любить тебя или нет, если не могу уделить тебе первое место в моем сердце?»
Несомненно, она вспомнила недавний разговор, когда я заметила в ее присутствии:
— Если я не смогу царить в сердце человека, то предпочту, чтоб он совсем не любил меня. Пусть лучше ненавидит или даже преследует. Скорее умру, чем соглашусь быть второй или третьей. Хочу быть только первой!
