– Да вы посмотрите на нее! – вскричал он с отвращением. – Видели вы в жизни своей что-нибудь более дикое и гнусное? Я всегда думал, что трупы мертвые. Но это… это… просто жуть! И уж не знаю как, страшно даже подумать, оно ко мне прилипло.
Он взялся за ногу обеими руками и яростно попытался оторвать ее от себя. Когда же это ему не удалось, он в гневе ее ударил.
– Постойте! – пытался я его урезонить. – Не кипятитесь! Главное – спокойствие. Я бы на вашем месте ногу эту так не колотил.
– Это еще почему? – спросил он раздраженно и воинственно.
– Да потому что это ваша собственная нога, – ответил я. – Вы что, свою ногу не узнаете?
В его ответном взгляде было изумление, недоверие и страх, к которым все еще примешивалось лукавое подозрение.
– Э, нет, док! – сказал он. – Меня не проведешь. Вы сговорились с медсестрой. Зря вы это, нельзя с пациентами так шутить.
– Тут не до шуток, – возразил я. – Это на самом деле ваша нога.
По моему лицу он понял, что я говорю совершенно серьезно, – и испугался.
– Так это моя нога? Но должен же человек узнавать свою собственную ногу?
– Вот именно, – ответил я. – Должен узнавать. Я даже представить себе не могу, чтобы не узнал. Так что вы, похоже, сами тут шутки шутите.
– Богом клянусь, не шучу… Человек должен знать свое тело, что его и что нет, но эта нога, эта мерзость, – тут он опять вздрогнул от отвращения, – неправильная она, чужая, ненастоящая.
– Ненастоящая?.. А какая? – спросил я в замешательстве, удивленный уже не меньше его.
– Какая? – повторил он медленно. – Я вам скажу какая. Дурацкая, дикая, ни на что не похожая нога. Как она может быть моя?! Ума не приложу, чья… к чему вообще… – тут он осекся в испуге и потрясении.
– Послушайте, – сказал я ему. – Вы ослабели. Давайте-ка вы сейчас ляжете обратно в постель. Я только хочу напоследок внести ясность: если вот это – не ваша нога (в ходе разговора он назвал ее подделкой и поразился, что было приложено столько усилий, чтобы изготовить точную копию), то где же сейчас ваша настоящая левая нога?
Он опять побледнел, и так сильно, что я думал, он упадет в обморок.
– Не знаю, – проговорил он. – Не могу понять. Исчезла. Ее нигде нет…
Постскриптум
После публикации этой истории я получил письмо от известного невролога Майкла Кремера. Он писал:
Недавно меня пригласили осмотреть необычного пациента в отделении кардиологии. Из-за мерцательной аритмии у него образовался большой эмбол[43], который привел к параличу левой половины тела. Меня просили взглянуть на него, поскольку он каждую ночь падал с кровати, и кардиологи никак не могли выяснить причину.
