— Я тоже была беременна! — грустно сообщила Фелиция. — Но ничего не вышло. И акушерки говорят, что детей у меня уже никогда не будет.
— Ну видишь! Значит я постучал в нужную дверь!
— Дай мне хоть немного подумать! Ведь это такое важное решение!
— На это у нас есть целый вечер, милая моя! — спокойно ответил он, опять наливая бургундского.
Вот так Франсуа, которого скоро начали называть Фанфаном (так произносил он сам, когда начал говорить) появился в предместье Сен-Дени, и оно долго было фоном его геройских похождений, прежде чем иные места нашей планеты стали сценой, на которой расцвели его таланты.
По удивительному стечению обстоятельств, которую ни одному романисту не выдумать, и тайна которых известна только истории, в тот же вечер, когда Фанфана принесли к Фелиции, старая графиня Амброджиано давала в честь внучат большой детский праздник в своем дворце на рю Гренета в нескольких шагах от дома Фелиции. И именно в тот час, когда Фанфан служил предметом вышеописанного разговора, его сводный брат, другой сын герцога Орлеанского неподалеку танцевал гавот. Но что бы сделали один и другой, узнай они об этом? Этому вопросу суждено остаться без ответа.
***
Опустим несколько лет, прожитых Фанфаном на рю Гренета. Истории о поносах и появлении первых зубок нам не интересны. Кстати, Фанфан никогда не болел. Умение орать во все горло и присосаться как следует к груди доброй кормилицы — вот главные особенности его тогдашней жизни. Брат Анже приходил каждый месяц выплатить обещанные деньги и проследить, каковы успехи его подопечного. Время от времени заходил с новостями к матери Фанфана — Жанне.
Жанна по возвращении из Вокулерса вначале некоторое время жила у матери, потом поступила на работу продавщицей и получила жилье в магазине модных товаров Лабиля, чья вывеска "Ля Туалетте" висела неподалеку от рю Гренета, на рю Неф-де-Пти-Шамп. Лабилль был очень популярным портным и в магазине у него было очень интересно, туда ходили многие дворяне, финансисты и офицеры гвардии. Жанна весьма привлекала этих богато раззолоченных мотыльков и начинала понемногу забывать постигшее её несчастье. Фанфана вспоминала только когда приходил её отец, чтоб рассказать о нем.
К счастью для Фанфана Фелиция быстро полюбила его и стала настоящей матерью. Для соседей по кварталу Фанфан был её племянником, сыном внезапно умершей сестры, и если поначалу и ходили какие-то сплетни, все быстро кончилось.
К Фелиции иногда захаживал под вечер некий Пиганьоль, Алцест Пиганьоль. Фанфану он казался добродушным Геркулесом, который, весело смеясь, подкидывал его до потолка. Пиганьоль ему каждый раз приносил драже, что, как можно полагать и зародило у Фанфана любовь к этим сластям. Пиганьоль служил гренадером в Канаде и был приятелем Донадье. Это он несколько лет назад пришел к Фелиции сообщить о героической смерти её мужа, попавшего в западню, устроенную индейцами-ирокезами. Фанфан любил Пиганьоля, и в тот день, когда Фелиция, посадив его на колени, сказала — у него будет папа, Фанфан подумал, что им будет Пиганьоль. И ошибся. Звали его Тронш. Итак, Фелиция вышла за Филиберта Тронша, когда Фанфану было три года. Для Фанфана это было большим несчастьем.
