Борис ДУБИНИН • В том далеком сорок четвертом (Наш современник N6 2004)
БОРИС ДУБИНИН
В том далеком сорок четвертом
Из воспоминаний Бориса Леонидовича Дубинина –
в годы войны матроса линкора “Октябрьская революция”
До войны я с отцом, мамой и младшей сестренкой Инной жил в городе Фрунзе, столице Киргизской ССР. Помню раннее утро 22 июня 1941 года, когда я вернулся с рыбалки и был в отличном настроении — наловил целый кукан рыбы. И тут...
— Боренька, война, — едва слышно выговорила мама, и губы ее болезненно вздрогнули.
— Какая война?
— Германия напала на нас... Гитлер... сегодня ночью...
— Ну и что? Раздолбаем за неделю! Красная Армия...
— Прекрати! — подавляя крик, строго, даже зло сказал папа. — Прекрати, ты глуп, — повторил он с отчаянием в голосе, но уже не со злостью, а с жалостью. — Это страшная война...
В то время я многого не понимал или понимал по-своему. Сорок первый в далеком нашем тылу в моем восприятии пролетел вообще как-то незаметно, словно бы по инерции. Я жил только войной, но даже не успел сообразить, какая беспощадная и бесконечная война обрушилась на нас. И хотя в первые же дни повесил на стенку в своей комнате карту, флажками отмечал болезненно пульсирующую линию фронта и ясно видел, как стремительно она вдавливается все дальше на восток, в моем сознании, в моем настроении не было ни капли сомнений, их даже не коснулась тревога, не говоря уже о трагических ощущениях. Я совершенно не понимал, мне и в голову не приходило, что наше отступление вынужденное, что оно — результат пусть временного, но все же превосходства фашистов. Я был уверен: наше отступление продиктовано особым, гениальным стратегическим замыслом, более провидческим, нежели замысел Кутузова в 1812 году.
Однако дальнейшие события на фронте развивались вовсе не так, как я предполагал. Победоносное сражение под Москвой оказалось лишь началом долгого трагического пути к Победе, лишь первым в череде долголетнего кровопролития, нареченного в Истории Великой Отечественной войной. Я долго не мог понять, почему так случилось. И недоумение мое рассеялось окончательно не от сводок Совинформбюро и не от разъяснений преподавателей, а от бесхитростного, надрывного рассказа Вали Панфиловой, когда после битвы под Москвой, после гибели ее отца, двадцати восьми героев-панфиловцев и многих, многих ее товарищей приехала она во Фрунзе и пришла в нашу школу. А более всего от нескрываемых горьких слез. Вот тогда только я понял, какая это война: нескончаемая, трагичная, страшная... И чем грозит она всем нам. Я вступил в комсомол и в райкоме попросил направить меня на какую-нибудь возможную военную учебу, чтобы потом уйти на фронт. Но мне снова решительно отказали.
