— Орать можешь?
— Орать? Пахать, что ли? Могу, конечно.
— Тогда иди в конюшню, запрягай лошадь, грузи плуг на телегу. Я покажу, куда ехать.
— Покормил бы сначала, — растерялся Костя, — я голоден.
Мужик, что-то невнятно пробурчав, поднялся в хату. Через минуту вынес оттуда кусок хлеба, кружку с водой:
— На, ешь. Еще ничего не наработал, а уже есть ему давай.
Вечером, отпахав положенное, Костя отвел лошадь в конюшню и только собрался было подняться в хату, как увидел в сгустившихся сумерках двух подъехавших к воротам конников. Их сопровождал на велосипеде хозяин. Всадники, это были полицаи, спешившись, тотчас направились к стоявшему возле крыльца Косте.
— Пойдешь с нами в деревню, и чтоб без фокусов, понял? Вздумаешь бежать — пристрелим, как собаку!
Хозяин издали насмешливо поинтересовался:
— Может, еще попросишь, чтобы накормил? Сталин — вот кто тебя накормит! Я сразу, как только увидел тебя — сразу разгадал, кто ты, рвань красноармейская, есть...
Впоследствии Костя узнал, что отец его несостоявшегося работодателя долгие годы был в здешних местах лесником, жил, как говорится, на широкую ногу и перед войной за браконьерство был посажен. Отца осудили, а сын сразу куда-то исчез. Однако с приходом немцев он неожиданно появился тут снова. Подгоняя пленника плетью, полицаи доставили Костю в местечко Воложино. Подъехав к неказистой, стоящей на отшибе хате, втолкнули в душное, полутемное помещение, где под надзором дюжего охранника уже находились трое обросших, в рванье парней, как позже выяснилось, тоже окруженцев, пытающихся, как и Костя, пробраться к своим.
Утром к “холодной” подъехали на подводах местные крестьяне, желающие приобрести работников. Тех троих парней после долгих препирательств увезли, Костя остался в одиночестве.
— Уж больно ты хлипкий с виду, — посочувствовал ему другой, сменивший верзилу охранник, белобрысый, косоглазый мужик. — Такого доходягу вряд ли кто захочет взять — у хозяина ведь работать надо, нянькаться с тобой никто не будет.
— Отпусти ты меня, пожалуйста, — попросил его Костя, — ведь ничего плохого я тебе не сделал. Скажи своему начальнику, что, мол, убежал пленный, сделай доброе дело.
— Не, — отрицательно помотал головой охранник. — Тогда вместо тебя меня запросто шлепнут. — Он испытующе смотрел на Костю. — А ты, однако, не из наших мест будешь, как утверждал вчера ребятам. Я сразу это понял. Откуда ты?
— Из Ленинграда, — неожиданно для себя признался Костя. — Отпусти меня.
