Батальон Гастелло первым ворвался в деревню Дыбалово, где оставалось четыре уцелевших дома. Полк получил очередной приказ — взять аэродром на окраине Ржева. Комбат Виктор Гастелло первым поднимал батальон в атаку.
И вот они уже ворвались в очередной городской квартал и бежали среди руин дальше, чтобы захватить очередные развалины. Фонтаны артиллерийских разрывов вспыхивали среди цепи наступающих, а батальон продолжал упорно продвигаться вперед.
Вдруг черно-огненный столб преградил путь комбату... По инерции он пробежал еще несколько метров вперед, потом упал — будто наткнулся на невидимую преграду. Атака захлебнулась, бойцы залегли.
Когда к нему подползли и, отбрасывая камни, комья земли, потянули за руку, он не откликнулся...
— Комбат, комбат, отзовись, может, ты ранен, отзовись, комбат! Ну, хоть застонай...
Но молчал комбат. Комбат был мертв.
А бой за очередной квартал продолжался, комбат лежал и незримо присутствовал среди своих бойцов, и никто не мог помочь ему... оставалось выполнить последний долг. Под утро бойцы вынесли его из простреливаемых насквозь руин и на солдатской плащ-палатке принесли в крестьянскую избу.
Старая крестьянка, хозяйка дома, вытирая слезы концами длинного платка, накинутого на плечи, молча достала чистую простыню и постелила на стол. Бойцы бережно положили на нее комбата. Крестьянка подошла к столу и долго смотрела. Тень смерти еще не легла на лицо Виктора, и он был такой же, как и вчера, молодой и красивый, и казалось, что он только утром заснул после тяжелого боя.
— Господи, да будьте вы прокляты, фашисты поганые, и зачем ты ушел, сокол наш ненаглядный, — заплакала крестьянка навзрыд.
Запричитала в голос, громко, находя нужные слова, так, видимо, причитали о павших воинах русские женщины, начиная с Древней Руси. Причитали всегда — чего-чего, а уж войн и смертей хватало.
Комбата хоронили не в братской могиле, а отдельно, и какой-то мастеровой солдат соорудил простенький деревянный памятник с красной звездочкой на вершине и табличкой у основания, на которой было выведено так же красной краской:
Командир батальона Гастелло Виктор Францевич
(2.5.1913—2.10.1942 гг.)
Несколько сухих выстрелов прощального салюта слились с перестуком длинной пулеметной очереди — недалеко за околицей деревни проходила передняя линия фронта...
Похоронка пришла в Сокольники в Москве, на тихую улицу с деревянными домами-бараками. В почтовом извещении обычные, традиционные слова: “Погиб смертью храбрых в боях против немецко-фашистских захватчиков”.
