Наш Современник, 2003 № 06 | страница 6
Самолет командира эскадрильи капитана Гастелло был подбит, и тяжело ранен штурман. Один мотор был выведен из строя, повреждена бензосистема, бездействовал механизм шасси. Экипажу по радио предложили покинуть самолет. Но командир знал, что тяжелораненый штурман не может воспользоваться парашютом. А разве можно во имя спасения собственной жизни оставить боевого товарища?! В результате с огромным трудом самолет удалось дотянуть до аэродрома и совершить посадку.
Началась эвакуация семей. Открытые полуторки подъезжали к подъездам домов, и красноармейцы помогали погрузке семей, разрешалось брать только самое необходимое: пару узлов или пару чемоданов. Полуторки с семьями сбивались в колонну и траурной лентой вытягивались из городка. Нас пока к отъезду не приглашали.
25 июня самолеты 207-го авиаполка совершили очередной боевой вылет в составе пяти экипажей... Они произвели удачное бомбометание с высоты 1200 метров по мотомехвойскам в районе Януши, Рудники, что в 20 километрах от Вильно. К сожалению, один экипаж был сбит.
В тот вечер отец пришел домой поздно и с порога сказал:
— Аня, собирайся, завтра утром эвакуация, очередь нашей эскадрильи.
— Коля, как же так, — плача, мать пыталась возразить, — Коля, без тебя не поеду.
— Аня, что ты говоришь, так надо, за меня не беспокойся.
Помню, отец помогал матери собирать вещи, а она равнодушно, с отсутствующим взглядом и каким-то безразличием укладывала их в чемодан. Меня поразило потемневшее, осунувшееся лицо отца, его усталые, слегка заторможенные движения и сухой блеск воспаленных глаз. Закончив сборы, он сказал:
— Все, Аня, иду спать, рано утром полеты, прошу тебя, поезжай к моим в Москву, тогда я буду спокоен...
Он обнял меня, больно и резко прижал к металлическим пуговицам на гимнастерке, так мы стояли несколько мгновений... Так же резко он меня отпустил и, не оборачиваясь, пошел в другую комнату. Я смотрел ему вслед, не предполагая, что вижу отца последний раз в жизни.
Пятый день войны, 26 июня 1941 года, утром выдался по-летнему теплым, безоблачным и ясным. В квартире стояла напряженная тишина, непривычно молчал и аэродром. Похоже, все самолеты ушли на боевое задание. Мы перекусили, я прощально посмотрел на свой любимый детский велосипед, стоящий в прихожей; мы спустились вниз, волоча чемоданы. Ждать пришлось долго, несколько часов. Наконец появились полуторки. Возможно, ожидался воздушный налет, и потому нас очень торопили. Знакомый комендант охрипшим голосом кричал: “Быстрее, быстрее!.. поехали!..” Машины, собранные в колонну, покинули городок, и вскоре после нашего отъезда вдали послышались глухие взрывы: немцы начали бомбить аэродром. Женщины запричитали, послышались рыдания.