Но кто из нас тогда мог подумать, что с той трагической ночи, когда воины противотанкового дивизиона в смертельной рукопашной схватке отбросят эсэсовцев к морю, пройдет 39 дней и ночей, прежде чем бойцы нашего корпуса выйдут на излучину Сырвенской косы? А я? Разве мог тогда думать, что мне еще придется пережить минуты и секунды, когда смерть от меня пройдет так близко, как никогда за всю войну.
Стоп. Снова придерживаю разбежавшуюся память. С трудом восстанавливаю относительную последовательность событий тех дней.
...18 ноября 1944 года. Артналет на немецкие укрепления. Низкие облака пронизывает пунктир снарядов “катюш”. У берега моря вода буквально кипит от взрывов. Первые пленные. Вечером мы снимаемся с НП и идем вслед за нашими пушками, ступая в глубокие колеи от колес, чтобы не завязнуть в грязи. Вдруг впереди вырастает огромный огненный столб, потом слева, справа. Забила немецкая корабельная артиллерия. Ложимся в грязь и уползаем с дороги. Я и мой товарищ по отделу, Анатолий Квашнин, скатываемся в траншею. Рядом что-то упало, и земля содрогнулась. Траншея осыпалась, на нас полетели затвердевшие комья земли. Я поднялся и в зареве отдаленного взрыва вижу, как в нашу сторону во весь рост идет человек. Он спрыгнул в траншею, закачался, но устоял. Ватник на нем был изодран в клочья. Приподнял чуть-чуть обе руки, и только тогда мы заметили, как капает кровь из набухших рукавов. На обеих руках у него измочалены кисти. Я быстро свернул цигарку, прикурил и вставил в его потрескавшиеся губы. Он жадно затянулся, и огонек осветил землистое лицо с воспаленными глазами. “Где санбат?” — спросил он так же спокойно, как затянулся махорочным дымом. Мы жгутами перетянули ему руки у локтей, помогли вылезти из траншеи, и он пошел, попыхивая самокруткой. Вот это человек! Какая сила воли! Перед такими и смерть отступает.
С рассветом обстрел прекратился. Мы выбрались из траншеи, прошли каких-нибудь 15—20 метров и остановились перед сучками, срубленными, как топором, с сосны, стоящей одиноко при дороге.
Это был след тяжелого снаряда. На месте, где он упал, грязь застыла кругами, похожими на замерзшие волны от брошенного в воду камня...
А солдаты корпуса идут вперед и вперед, сокрушая укрепления фашистов. И вот я подхожу к... камню, который меня спас и около которого я вспомнил, что есть еще такой камень там, на Урале, на берегу озера, откуда начался мой путь в пучину войны, где я часто думал о своей судьбе, о жизни человека и бессмертии Вселенной.
