Нельзя ли к стене прислониться,
Забыться нельзя ли?..
И вдруг
Увидеть привычные лица —
Откуда такие вокруг?!
Какая великая дума,
Какая забота у них?..
Спешат среди вечного шума
Вершители судеб своих.
Я с вами, конечно, я с вами,
Другого пути не дано.
Одно у нас время и знамя,
И небо над нами одно.
И в той же безудержной страсти
Я в грохоте дней колесю...
Но помню, как тихое “здрасте”
На улицу слышалось всю.
Где настежь распахнуты окна,
Лучатся глаза из-под век,
Где видит меня издалека,
Навстречу идет человек.
Где все узнавали друг друга,
Где радость — на всех
и беда...
Моя золотая округа,
Святая моя лебеда!
1985
Михаил Кралин • Воспоминания о Льве Николаевиче Гумилеве (Наш современник N12 2002)
МИХАИЛ КРАЛИН
ВОСПОМИНАНИЯ
о Льве Николаевиче Гумилеве
Мне трудно вспоминать о Льве Николаевиче Гумилеве, потому что едва ли не половина из того, что помню о нем, лежит в области снов, а “сонные” воспоминания воспроизводятся с трудом, да и едва ли могут претендовать на какую-либо объективную ценность. Вторая же половина — реальные встречи с ним и впечатления от этих встреч — это, по большей части, его реакции на мои занятия биографией и творчеством его матери, поэтому мне волей-неволей придется говорить и о себе, грешном, тоже.
Я очень рано — еще в 1969 году прочитал письма Льва Николаевича к Анне Андреевне Ахматовой, которые он писал ей из лагерей, после ареста 6 ноября 1949 года. Они, кажется, до сих пор не опубликованы. После ознакомления с этими письмами Лев Николаевич стал для меня близким и родным человеком, а основным чувством по отношению к нему, которое сохранилось до конца и превалировало над всеми остальными, стало чувство жалости. Я, зная каким-то образом его адрес, несколько раз писал ему на Московский проспект, но, разумеется, никогда не получал ответа.
Будучи студентом, работая в ахматовском архиве, я, разумеется, много слышал о младшем Гумилеве, но впервые увидел его здесь, в Географическом обществе, на обсуждении доклада Нины Ивановны Гаген-Торн о топографии “Слова о полку Игореве”. Было это в начале семидесятых годов. Лев Николаевич председательствовал. Нина Ивановна — тоже старая лагерница, как и он, прихлебывала маленькими глоточками кофе из маленькой чашечки и невозмутимо отвечала на яростные филиппики возражавшего ей по всем пунктам Льва Николаевича, который, как известно, был сам большим специалистом по “Слову” и далее написал книгу о проблеме его хронологии. В кулуарах Нина Ивановна говорила, что лагерь по-разному действует на человеческую психику, что Лев Николаевич в этом смысле остался на всю жизнь ушиблен лагерем. Но кажется, он и сам этого никогда не отрицал.
