Расходились ветераны, с гордостью неся израильские флаги, и внезапно подумалось: может быть, и над рейхстагом было водружено не красное знамя с серпом и молотом, а белое с голубенькой звездой Давида? Глядишь, со временем подчистят с помощью компьютеров кадры кинохроники...
Не хотелось верить в виденное и услышанное. Как и теперь хочется верить, что это нам лишь приснилось в последнюю ночь перед отъездом из Иерусалима.
Ведь и не этим главным образом запомнился Иерусалим!
А все-таки жаль...
ИЕРУСАЛИМСКИЙ СИНДРОМ
О нем нам еще в первый день говорил архимандрит Елисей. Он рассказывал, что случается, когда люди, несколько дней находящиеся в Иерусалиме, вдруг бывают ни с того, ни с сего подвержены вспышкам неоправданного гнева, ругаются на пустом месте, ссорятся, обвиняют своих лучших друзей во всех смертных грехах и так далее. С чем это связано — непонятно, но это так. Может быть, потому и арабы с евреями, ближайшие родственники по языку, не могут этот общий язык найти.
За десять дней в Иерусалиме и Галилее мы лишь несколько раз начинали ссориться между собой, даже не ссориться, а только спорить — правильно или неправильно идем, куда идти и зачем, но, предупрежденные отцом Елисеем, быстро спохватывались:
— Стоп! Иерусалимский синдром!
И споры утихали. И получалось так, как у тех двух легендарных монахов, которые всю жизнь прожили в одной келье и однажды решили поругаться, как ругаются люди в миру:
— Ты мне скажешь: “Это моя миска”, а я тебе скажу: “Нет, моя!”, а ты мне: “А я говорю — моя!”. Так и поругаемся.
Стали спорить. Один говорит:
— Это моя миска.
— Нет, моя! — говорит другой.
— Ну, раз твоя, так и владей ею, — быстро не выдержал первый.
Мы много ходили и ездили по Святой Земле, и ни разу не возникло ссоры. Иерусалимский синдром на нас не подействовал. И я бы даже сказал, что иерусалимский синдром — это совсем другое. Я почувствовал его уже дома, в Москве. Началось с того, что, проснувшись однажды утром, я подумал: “Сейчас встану и пойду встречать рассвет в Гефсимании”. В другой раз иду по Москве, и подумалось: “Вот иду, а ноги сами собой выведут меня к храму Воскресения!” И тотчас спохватился, что оно, конечно, и впрямь — ноги сами выводят к Гробу Господню и к Голгофе, но только это бывает в Иерусалиме, а не в Москве.
Иерусалимский синдром — это сладкая, томительная тоска, которая охватывает тебя, когда ты вспоминаешь дни, проведенные там, где находится географический Пуп Земли. Когда начинаешь разглядывать фотографии. Или вот сейчас, когда я пишу эти строки. Я вижу Благодатный Огонь, и трепет снова охватывает меня. Он сидит на кончиках свечных фитилей и не обжигает их, не обжигает мои руки и лицо. Он исцеляет меня, мою душу и мою плоть, которая, по словам отца Иоанна, немощна и сварлива.
