В другой раз приходилось сталкиваться и с проявлениями агрессии. А однажды стайка несовершеннолетних карманных воришек пыталась освободить нас от лишних денег и документов, а когда Лыкошин и Куличкин строго пресекли это нападение, один мальчик извлек из штанов данную ему от рождения “авторучку” и весьма ловко изобразил струей на асфальте шестиконечную звезду Давида, которую тотчас сам и растоптал. Но даже и за такое виртуозное искусство нахалюга не получил ни шекеля.
В еврейских магазинчиках нас охотно старались принять за поляков, чехов или хорватов. Однажды мы долго рылись в книжной лавке и нашли там Евангелие на сербском языке. Когда я подошел к продавщице, чтоб расплатиться, невольно разговорился с ней. Внешне она была очень похожа на скандинавку, из ее магнитофона лились звуки Генделя — “For unto us the Child is born”, я заговорил с ней по-английски, и, посмотрев на сербское Евангелие, она спросила:
— Это на каком языке?
— На сербском.
— Когда вы только вошли и заговорили, я сразу догадалась, что вы — сербы.
— Мы русские, — возразил я и тут же приврал: — Но большинство русских знает сербский язык.
Она удивилась и вдруг призналась:
— А я из Стокгольма. И знаете, когда я жила в Швеции, я все время считала себя еврейкой. Потом переселилась на землю своих предков, и вот парадокс — тут я чувствую себя шведкой. Очень скучаю по Швеции.
В одном кафе я купил у пожилой еврейки бутылку “Макавейского” пива. Она сразу сказала:
— Вы из Одессы.
— Нет, я из Москвы, — возразил я.
— Нет, я вижу, что вы не еврей, но вы из Одессы. Если кто заходит из России, то только одесситы покупают у меня пиво. Скажите же, как там наша Одесса? Можно ли туда возвратиться?
И совсем замечательный разговор состоялся у меня однажды утром на блок-посту возле Стены Плача. Я гулял рано утром по Иерусалиму, и мне нужно было пройти через этот блок-пост, чтобы выйти сквозь Мусорные ворота за пределы Старого города. Поскольку говорящих по-русски встречаешь не всякий раз, я обратился к солдатам, сидящим на контрольно-пропускном пункте, по-английски:
— Good morning, boys! How are you? Have a nice day! (Доброе утро, хлопчики! Как вы тут? Желаю хорошо провести время!)
Они меня проверили, не нашли никаких бомб и пропустили. Но стоило мне сделать пару шагов, как слышу, один другому говорит по-русски:
— Вот счас бы этому гудмонингу взять да и садануть из автомата в позвоночник!
