На Прибалтику смотрели как на ч у ж у ю землю, чья культура, язык, архитектура городов, уклад жизни разительно отличались от нашего — русского и общесоветского. Большинство воспринимали Прибалтику как Запад, туда и ездили именно для того, чтобы посмотреть и — что греха таить — полюбоваться доступным краешком Запада. Советское, русское присутствие рассматривалось как (в значительной мере) инородное — мнение, которое умело подпитывала местная пропаганда: сначала устная, а с конца 80-х и публично-официальная. Дескать, нам из Москвы н а с а ж а л и предприятия союзного подчинения, н а в е з л и лимитчиков и т. д. и т. п. Туристы из России, да и высокопоставленные визитеры из Москвы слушали эти разглагольствования по большей части сочувственно, не задумываясь хотя бы над тем, что мощные союзные предприятия обеспечивали высокий (в сравнении с общесоветским) уровень жизни, а лимитчики, в основном славяне, составляли подавляющее большинство здешнего рабочего контингента, чьими стараниями после войны отстраивались города и уже в наше время поддерживались знаменитые прибалтийские чистота и порядок.
И конечно же, большинство из нас ничего не знало об исторических корнях, связывающих Россию и Прибалтику. Все упиралось в 1940 год — установление советской власти. Когда же отношение к этой власти переменилось и в Центре, обоснованность и, как любят теперь говорить, легитимность нашего присутствия в Прибалтике оказалась под большим вопросом. Конечно, лишь немногие выходили на демонстрации — в Москве! — в поддержку требований о предоставлении независимости “маленьким республикам Балтии”, но и широкого отторжения идея прибалтийского суверенитета не вызывала. В отличие от суверенитета украинского, белорусского, молдавского, даже грузинского — эти земли и народы казались “своими”, действительно “братскими”.
Лишь теперь, спустя несколько лет после государственного развода, начинают открываться контуры р у с с к о й П р и б а л т и к и, обнаруживаются и выявляются многовековые корни нашего присутствия там. Этим полноценным знанием мы обязаны в основном русским авторам, далеко не всегда профессиональным историкам — соотечественникам, брошенным нами на произвол местных националистов, людям, в полной мере испытавшим обиду и боль за распад великой страны. Они перерыли местные архивы, перечитали гору литературы и в результате сделали то, что должна была, но (по разным причинам) не сделала советская историография — выявили тысячи связей, которые много веков соединяют Россию и Прибалтику.
