Но больше всего мы любим травить байки — о том, что случалось с нами на службе. Выключив телевизор, откинувшись в кресле-качалке, мы немного отдыхаем, а потом, помолчав, начинаем рассказывать.
Вот моя любимая история: она о том, что произошло тринадцать лет назад на разводном мосту Генерала Эдвардса, неподалеку от нашей части, которая мне как дом родной. Вызвали нас к мосту не в первый раз — там уже и аварии бывали, да и людей сбивали на переходе.
Впервые я оказался у этого моста в 1978 году, во время тех самых буранов и снегопадов, что всем так запомнились. В тот раз какой-то старик — имени его я сейчас уже не вспомню, — подъезжая к мосту на машине, не заметил красного мигающего огня светофора — мост-то уже был поднят. Старикан протаранил выставленное ограждение и, не успев затормозить на краю разводного крыла, рухнул вместе со своим «понтиаком» в воду. Там, под водой, он провел в общей сложности двадцать девять минут — это мы уже потом сосчитали, когда увидели его «Таймекс». Наверняка часы остановились в тот момент, когда машина рухнула в воду. Наши ребята-аквалангисты буквально выцарапали его из машины, вытащили из-подо льда, но к этому времени он, само собой, уже успел посинеть: ни дыхания, ни пульса, — казалось, что старик мертв. Я прямо у кромки льда стал делать ему искусственное дыхание. И самое невероятное заключается в том, что буквально через несколько секунд он начал приходить в себя. Кожа у него порозовела и глаза вдруг широко открылись. Мне тогда было двадцать четыре, и ничего более удивительного я в жизни еще не видел.
Журналист из «Ревир индепендент» назвал это событие чудом. По мне, так толкование этого события должно быть другим: на то была Божья воля. Если честно, любой спасатель подсознательно старается забыть всю бесконечную череду трагедий, свидетелем которых ему пришлось стать по долгу службы.
Особенно хочется стереть из памяти те выезды, когда ты приехал на место происшествия слишком поздно и уже ничем не смог помочь пострадавшим. Все эти трагедии действительно подзабываются и превращаются в одно мрачное багровое пятно где-то там, в глубине памяти. Тем не менее некоторые случаи остаются с тобой на всю жизнь. Забыть их не получается, да в общем-то и нет в этом никакой необходимости. У меня таких случаев было три — включая и тот, со стариком, которого мне удалось «разморозить».
Еще совсем зеленым стажером я вынес из огня пятилетнюю девочку. Было это во время страшного пожара на Сквайр-роуд. Звали ее, как сейчас помню, Юджиния Луиза Кушинг, и прокоптиться она успела изрядно. Вся была покрыта сажей, зрачки не реагировали на свет, дыхание и давление отсутствовали. Я все продолжал пытаться оживить ее. Врач из бригады дознавателей констатировал смерть и стал заполнять положенные бумаги. А я как в бреду продолжал делать свое дело. Вдруг совершенно неожиданно для всех нас Юджиния приподнялась на носилках, потом села, прокашлялась, протерла глаза и почему-то попросила молока. Это было первое чудо в моей жизни.
