— Да. Точно. Я еще ездил на говняной «Хонде».
— А на моем «Шеви» сюда не доехать. Как ты смог позволить себе «Ровер»?
Бобби улыбнулся, подмигнул.
— Благодарная дама.
Верн поморщился.
— Не хочу об этом слышать.
— Расскажу тебе на обратной дороге, — Бобби мягко придавил педаль газа. — Но почему архитектор?
— Ты не можешь заткнуться, так? Говоришь и говоришь.
— Я — детектив. Ты меня привлек к этому делу. Любопытство, никуда не денешься.
— У архитектора роман с телкой. Этот парень хотел знать об архитекторе все, потому что тот встречается с телкой.
— Сегодняшней телкой? — уточнил Бобби.
— А откуда мне знать другую?
Бобби опять сбавил скорость.
— Он хочет знать все об архитекторе, потому что тот трахает телку, потом, через восемь месяцев, он дает тебе задание подчистить дом телки. И что все это означает?
— Не знаю.
— Все это действительно интересно, не так ли?
— Не так уж и интересно, — покачал головой Верн.
— Ты можешь его спросить.
— Если он сразу ничего мне не сказал, значит, это не мое дело. Клиента не спрашивают, почему он к тебе обращается.
— Выйди, наконец, из каменного века, Верн. Он — бумажник.
— Клиент, бумажник… это без разницы. Я не спрашиваю его о том, что он не говорит сам.
— И откуда он прилетел?
— Не знаю. И не хочу знать.
— Все это очень загадочно, не так ли?
— Не так уж и загадочно. И ты его ни о чем не спрашивай. Если спросишь, работы от меня больше не получишь.
— Должно быть, он хорошо платит.
— Логично. Я не соглашаюсь забраться в чужой дом за гроши.
— Самолет слишком далеко, чтобы разглядеть регистрационный номер.
— Забудь о самолете. Ты выводишь меня из себя.
Бобби затормозил у куонсетского ангара.
— Слушай, да он же никто.
— Ты не прав, учитывая, сколько он платит.
— Я про другое, он же безобидный. Толстомордый и лысый, совсем как ты.
— Та женщина — идиотка.
— Какая женщина?
— Которая отблагодарила тебя «Ровером».
Бобби самодовольно усмехнулся.
— Нет, она, конечно, не идиотка, но и не скажу, что так уж умна.
С белым пластиковым мешком, в котором лежит добыча из дома Редуинг, Верн вышел из «Лендровера», направился к мужчине.
— Мистер Роузуотер, надеюсь, мы не заставили вас ждать.
— Нет, нет, мистер Лесли. Я люблю пустыню. Воздух здесь так бодрит.
Воздух был горячий, такой сухой, что губы пересыхали за тридцать секунд, пах солончаком и пыльцой растений пустыни, отчего у Верна начало жечь глаза.
Верн природу не любил. Предпочитал город и крышу над головой. Вот ему и хотелось побыстрее все закончить, вернуться домой и уйти во «Вторую жизнь», где не было ни скорпионов, ни тарантулов.
