В дальнем ее конце, напротив въезда на участок Хаммерсмитов, в тени небольшой рощи палисандровых деревьев стоял «Лендровер», который следовал за ней все утро.
Когда она открыла калитку в прогулочный двор, Фред и Этель прямиком повели Никки к Ренате, чтобы поздороваться с ней (в теплом приеме они не сомневались) и поприветствовать Хьюго, ретривера, который составлял ей компанию.
Когда подошла Эми, четыре собаки уже радостно обнюхивали другу друга, Рената протянула ей бинокль, который принесла из дома, выполняя полученную по телефону просьбу.
Поднеся бинокль к глазам, Эми сфокусировала его на палисандровой роще, приблизив к себе «Лендровер».
Деревья затеняли автомобиль, оставляя на ветровом стекле лишь несколько световых пятен, не позволяя разглядеть лицо мужчины (если это был мужчина), который сидел за рулем.
— Тот самый человек, который бил жену? — спросила Рената.
— Не знаю. Скорее всего, нет. Не мог он так быстро выйти из тюрьмы.
Эми села на одеяло, положила бинокль рядом с собой.
Шесть собак-призраков с интересом наблюдали за происходящим. Ни одна не подошла, чтобы пообщаться со вновь прибывшими женщиной и тремя ретриверами.
— Как дела у них? — спросила Эми.
— Лучше. Пусть медленно, но определенно лучше. Если не бытовой хулиган, то кто?
— Может, у меня появился тайный поклонник.
— Тебе анонимно посылают конфеты и цветы?
— Тайные поклонники больше этого не делают, Рената. Нынче они похищают тебя, насилуют, а потом расчленяют бензопилой.
— Столько радости принесла сексуальная революция.
Верной Лесли припарковал заметно тронутый ржавчиной «Шеви» в двух кварталах от бунгало Эми Редуинг.
Старый седан давно уже требовал внимания, но Верной не считал необходимым привести его в божеский вид. Дыры в обивке сидений ремонтировал липкой лентой. И никогда не мыл, так что корпус был покрыт толстым слоем грязи.
Долгое время «Шеви» его раздражал, но за последний год — ни разу, потому что в другой жизни ему принадлежал спортивный автомобиль стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов, рядом с которым «Феррари» выглядел полным отстоем.
Запирать седан он не стал. Никто не мог позариться па такую развалюху.
Уверенный, что никто его не заметит, Вернон прямиком направился к дому Редуинг, поднялся на заднее крыльцо.
Тридцати девяти лет от роду, ростом в пять футов и восемь дюймов, с круглыми плечами, приличным животиком, редеюшими русыми волосами, карими, невыразительными глазами, липом, самой заметной частью которого был срезанный подбородок, он прекрасно знал, что люди смотрят не на, не мимо, а сквозь него.
