«Товарищи, русские рабочие, у нас нет царя. Между ним и русским народом сегодня пролился поток крови. Настало время русским рабочим самим бороться за народную свободу. Завтра я буду среди вас, а сегодня я работаю для нашего дела».
Эти призывы широко распространялись по всей России.
Здесь уместно сказать несколько слов о дальнейшей судьбе Гапона.
Спасенный друзьями, бывший священник обосновался за границей. Позаботились о нем социалисты-революционеры. Теперь его будущее зависело только от него самого. Ему предоставили все необходимые средства, чтобы он мог забыть свое прошлое, продолжить образование и окончательно определить свои идеологические воззрения: короче, чтобы он стал подлинным человеком действия.
Но Гапон не обладал необходимыми для этого качествами. Священный огонь, волей случая опаливший его мрачную душу, оставался для него лишь огнем честолюбия и самоутверждения — и быстро угас. Вместо того, чтобы заняться самообразованием и подготовиться к серьезной работе, Гапон пребывал в бездействии, матери скуки. Неспешная, требующая терпения работа была не для него. Он мечтал поскорее продолжить свою эфемерную авантюру и покрыть себя славой. А события в России развиваться не спешили. Великая революция все не начиналась. И Гапон заскучал. Вскоре он нашел забвение в распутстве. Все чаще проводил он время в подозрительных кабаках, где, напиваясь с женщинами легкого поведения, горько оплакивал свои утраченные иллюзии. Жизнь за границей ему опротивела. Несчастья родины причиняли ему страдания. Он любой ценой хотел возвратиться в Россию.
Тогда у него возникла мысль обратиться к правительству, попросить у него прощения и разрешения вернуться к нему на службу. Он написал в тайную полицию и таким образом возобновил с ней отношения.
Его бывшие начальники отнеслись к этому довольно положительно. Но прежде всего потребовали от Гапона материальных доказательств истинности его намерений. Зная о его близком знакомстве с влиятельными членами партии эсеров, они запросили у него точную информацию, которая позволила бы нанести решающий удар по этой партии. Гапон принял условия сделки.
Тем временем один из этих влиятельных эсеров, близкий друг Гапона инженер Рутенберг узнал о возобновлении его сношений с полицией и сообщил об этом в свой Центральный комитет. Комитет поручил ему — об этом рассказывает в своих воспоминаниях сам Рутенберг — любым способом разоблачить Гапона.
В конце концов Рутенбергу удалось войти в доверие к Гапону и дать ему понять, что готов за хорошее вознаграждение предать партию. Гапон такое предложение сделал. Инженер притворился, что согласен, и пообещал через его посредство выдать полиции важные партийные тайны.
