— Руций? — переспросил кардинал. — Который из двух?
— Тот, что похоронен в Агарисе. Мне показали его могилу на кладбище Семи Свечей.
— Они оба там. — Левий казался удивленным. — Руций Первый был сыном ординара из Придды, Руций Второй — подкидышем. Ходили слухи, что он сын Шарля Эпинэ от какой-то мещанки. Его Святейшество их не опровергал, но и не подтверждал. А в чем дело?
— Я видела на его могиле олларианца. — Спросить, что ли, считается ли соитие с ожившей статуей грехом или нет? — Сумасшедшего.
— Где? — не понял Его Высокопреосвященство. — В Агарисе?
— Именно. — Настойка делала свое гнусное дело. — Разгуливал по кладбищу и нес всякую чушь. Вы знаете, что такое фокэа?
— Женщина, вышедшая замуж в дом Волны. Теперь так не говорят. А кого так назвали?
— Меня, — не стала юлить Матильда. — Олларианец назвал, а еще он сказал, что я не проклята. Болван!
— Вы не можете быть прокляты, — сверкнул глазами Левий, — как не может заржаветь золото.
— Я не золото, — не поддалась на лесть вдова. — И что вся эта пакость, как не проклятье?! Альдо никакой король, но балбес жив, пока сидит на троне… И он должен жить!
— Ваш внук верит в свое предназначение, — вздохнул Левий, — а удача к нему и впрямь благосклонна. Он еще не отыскал меч?
— Нет.
— Когда отыщет, я отдам ему жезл, — кардинал подтянул к себе чашку, наверняка остывшую, — и тогда он обретет древнюю Силу. Или, что вернее, не обретет, но с ним станет можно разговаривать. Пока это бесполезно. Единственное, что нам остается, это хватать Его Величество за руки и искать меч… Вы представляете, где он может быть?
— Вы бываете в Багерлее… Альдо от этого чуть ножки у стульев не грызет. Спросите Ворона.
— Увы, — улыбнулся Левий, — этот человек не из тех, кто отвечает на вопросы. Если б вы его видели, вы бы поняли, но я не стал бы вас к нему пускать. Нет, не стал бы.
Ох уж этот мужской взгляд! Она помнит его лет с пятнадцати. Так смотрел юный Ферек, так глядит Лаци. Левий понял, что она заметила, и нахмурился. Сейчас вспомнит о чем-нибудь неотложном. Адриан, тот вечно о донесениях из Эйнрехта вспоминал.
— Я навещаю не столько Ворона, сколько его тюремщиков, — значительно произнес Его Высокопреосвященство. — Не хотелось бы, чтоб они вновь не поняли Его Величество или, напротив, поняли слишком хорошо.
Вот мы и вернулись, откуда пришли. К внуку, которого надо унять. Твою кавалерию, ну почему Оллар подарил Ворону меч Раканов, а не другую железяку?!
— Я был другом Его Святейшества, — рука кардинала накрыла ладонь принцессы, — а теперь, смею надеяться, я друг великолепной Матильды. И я уже говорил, что предпочитаю не обманывать чужого доверия…
