Едва несчастный Даксан с обреченной покорностью (сумасшедшая Таисия внушала ему не намного меньший ужас, чем соседки) удалился выполнять порученное, мы с Бэтом дали волю эмоциям. Мы обменивались короткими репликами относительно выражения лиц пенящихся от злости соседок… старательно-суровой физиономии Даксана… затопленного туалета… — и задыхались, и сгибались пополам, и завывали. По-видимому, то была истерическая реакция на столь бурно проведенный праздник.
Таисия, несмотря на ранний — для нее — утренний час, не стала передавать ключи посланнику, а явилась собственной персоной, открыла дверь и впустила нас в вожделенное жилище. Соседки мгновенно набросились на нее, словно стая пираний, но она стойко оборонялась, доказывая, что нужно было лишь постучать деликатно в дверь, попросить молодежь вести себя потише — публика, между прочим, более чем приличная: журналист, музыкант, студент — и все было бы пристойно и замечательно. И уж никак не морозить за дверью двух девочек с неустойчивой психикой (соседки приняли накрашенного Бэта за мою подружку, и Таис — для большей жалостливости, не стала развеивать их заблуждение), склонных к депрессии и суициду, да еще и в столь замечательный для одной из девочек день: праздник совершеннолетия, бывающий, как известно, раз в жизни.
Соседки заткнулись, поняв, что ее не переспоришь, и удовольствовавшись видом Бэта, смиренно моющего пол и протирающего зеркало в прихожей (накануне в приступе нарциссизма он долго и нежно лобзал свое отражение).
Даже не отдышавшись после выйгранной битвы, Таисия переключилась на нас и выдала все, что думала о нашем угарном веселье, о том, как подло мы ее подставили, и о долготерпении бедных пожилых женщин — другие без долгих разговоров вызвали бы милицию посреди ночи, а не стали мучаться до утра.
Но Бэт быстро ее обезоружил.
— Я просто в восхищении от вас! Честно, это не комплимент. Вы так яростно защищали свою дочь, и меня заодно, от этих полногрудых фурий. Особенно одна из них — воистину 'птица с лицом вещества и безумья'. Я инстинктивно прикрывал свою печень, когда она приближалась ко мне с правой стороны… Если б мои родители так меня защищали и оберегали, клянусь, я гораздо реже проклинал бы свою жизнь и тусовался на суицидных форумах.
На это Таис не сумела найти в себе ничего язвительного и предложила попить кофе. И даже помогла убраться в комнате и перемыть гору грязной посуды.
А когда мы выпили кофе, Бэт сказал — серьезно, без обычного игривого блеска в глазах:
