Главное же — сколько она сама, доморощенный эзотерик, твердила мне о роке, о фатуме, о том, что настоящего самоубийцу не спасти никакими силами.
— Ты права, — вздохнула Таис на мой довод. — Башкой понимаешь, что с роком, с кармическими законами не поспоришь. А глупое сердце все пытается спасти. Человек ведь удивительный, вот в чем горе. Редкий…
Мои посты на форуме Йорик оставлял без ответов.
Лишь однажды, когда я, защищая от массовых нападок очередного 'спасателя', пытавшегося отговорить кого-то — кажется, Пашку — немедленно лечь на рельсы, упомянула 'Над пропастью во ржи' Сэллинджера, он написал — не на форуме, а в своем журнале:
'Никого бы он не смог поймать над этой пропастью.
Солнце скрылось за тучами, яростный ветер разметал волосы… А они все бегут и бегут. И не видят ни его, ни опасности впереди. Они играют во ржи. Поймать одного, двоих, ну ещё нескольких… И слушать крики остальных, падающих в вечность, и смотреть, как они летят. Терять и тех, кого удалось-таки поймать на мгновение, и в конце концов, отчаявшись, броситься самому вслед за ними, так никогда и не спасенными…
Не нужно ловить детей над пропастью во ржи. Над ЭТОЙ пропастью каждый играет в свою игру' (с).
КАРТИНА 2
Форум. На заборе надпись: 'УГОЛОК ПСИХОЛОГА. ПРИВАТ'. Приглушенный свет. Бэт лежит на кушетке. Психолог, лысоватый мужчина за сорок, сидит спиной к нему за столом.
ПСИХОЛОГ: Припомните хорошенько, не случалось ли вам в раннем детстве подсмотреть, как ваши родители занимались любовью?
БЭТ: Н-нет… По-моему, они вообще не занимались любовью. Никогда.
ПСИХОЛОГ: Интересное наблюдение. Но как же, в таком случае, вы появились на свет?
БЭТ: Наверно, они занимались этим один-единственный раз. И испытали отвращение. А когда я родился — взглянув на меня — испытали еще большее отвращение, и это навсегда отвратило их друг от друга.
ПСИХОЛОГ: Ладно. В таком случае, ответьте мне, когда…
БЭТ (перебивает): Зато я помню, как — мне было лет семь — мать наклонялась надо мной ночью, зажав в руке осколок зеркальца.
ПСИХОЛОГ: С какой целью?
БЭТ: Чтобы перерезать мне сонную артерию.
ПСИХОЛОГ: Значит, у вас дурная наследственность. Печально. (Спохватившись, бодрым голосом): Но ничего страшного! Ответьте мне на такой вопрос: в каком возрасте вы впервые попытались умереть, перерезав себе вены?
БЭТ: В четырнадцать с половиной.
ПСИХОЛОГ: И по какой причине? Неразделенная любовь?..
БЭТ (тихо смеется, отчего кушетка поскрипывает): Вам не стыдно говорить со мной на языке, пригодном лишь для детской песочницы? Неужели вы считаете, что у меня, пусть даже в четырнадцать лет, не могло быть глубоких экзистенциальных причин для этого шага?
