Папа меня отпустил, и я обернулась к Маркусу, который переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Папа, это Маркус.
Папа расправил плечи, шагнул вперед и крепко пожал ему руку.
— Привет, Маркус. Я Хью Рон. Добро пожаловать в Индианаполис. Приятно познакомиться, — произнес он бодрым врачебным тоном.
Маркус кивнул и буркнул, что ему тоже приятно. Я посмотрела на него, расширив глаза и как бы говоря: «Это все, на что ты способен?» Неужели он пропустил мимо ушей все, что я твердила ему во время полета, — все мои бесконечные тирады о том, что у родителей бзик насчет первого впечатления? Любимая поговорка отца — «по одежке встречают». И Маркуса я предупреждала.
Я подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но вместо этого он перевел взгляд на ленту конвейера.
— Это твой? — спросил он.
— Да, — пропищала я, увидев свой саквояж. — Достань его, пожалуйста.
Маркус наклонился и подхватил чемодан.
— Ч-ч-черт! — выругался он вполголоса. Уже в четвертый раз с тех пор, как мы покинули Нью-Йорк.
— Дай-ка мне, Маркус, — сказал отец, потянувшись к моим вещам.
Маркус пожал плечами:
— Если вы настаиваете…
Я поморщилась. Он ведь мог хотя бы возразить.
— Идем, папа. У Маркуса все с собой, — сказала я, посмотрев на его ужасную, горохового цвета сумку с потертым ремнем и с каким-то старомодным логотипом сбоку. Папа прихватил и ее.
— Ну, все, поехали! — прогремел он, энергично потирая руки.
Когда мы разыскали на парковке его «БМВ», он сообщил, что получил по пути сюда предупредительный талон за превышение скорости.
— Хотя превысил всего на семь миль.
— Правда? — спросила я.
— Клянусь. Всего семь миль. Знаешь, Маркус, копы у нас просто звери.
— А я тебе об этом еще в школе говорила. — Я похлопала его по плечу. — Но ведь ты никогда не обращал на это внимания.
— Распитие водки на парковке у закусочной, когда тебе было шестнадцать? Думаю, полиция не сильно переусердствовала тогда, — хихикнул папа. — Я много чего могу тебе рассказать о нашей девочке, Маркус.
«Нашей девочке». Это большая уступка. В сочетании с хорошим настроением, особенно если учесть предупредительный талон, — явное доказательство того, что папе, кажется, понравился мой новый партнер.
— Могу себе представить, — равнодушно, скучающим голосом отозвался Маркус с заднего сиденья.
Он что, не понял намека или просто не собирается принимать участия в общем веселье?
Я взглянула на него, но лицо Маркуса было в тени, поэтому я так ничего и не поняла. За всю дорогу домой он не проронил ни слова, несмотря на все папины усилия.
