Маркус только всхрапнул в ответ. Я устроилась поудобнее, взглянула на его наручные часы и вновь издала несколько призывных звуков. Половина восьмого. Будильник поставлен на без четверти восемь. Через пятнадцать минут Маркус официально поздравит меня с днем рождения. Я закрыла глаза и подумала о том, что делают сейчас Декс и Рейчел — и, главное, что они собирались делать в мой день рождения. Накануне я сообщила матери и Маркусу, что это — последний шанс. Сама в точности не знаю, чего я ожидала, но телефонный звонок или письмо явно были бы к месту.
Конечно, Рейчел и Декс наверняка говорили об этом в последние несколько дней. Мне кажется, Декс был за то, чтобы не сдаваться, а Рейчел — за то, чтобы позвонить.
«Мы вместе праздновали двадцать пять дней ее рождения, — наверное, говорила она. — Я не могу пропустить этот день. Я должна ее поздравить».
Представляю, как Декс ей отвечает: «Но так будет лучше. Знаю, тебе тяжело, но ничего хорошего из этого не получится».
Долго ли они спорили и до чего договорились? Может быть, до ссоры, а может быть, и до серьезного разлада. К несчастью, они не отличаются ни особенным упрямством, ни умением отстаивать свое мнение. И поскольку оба они по натуре конформисты, то скорее всего у них был спокойный, очень тактичный разговор, который закончился тем, что они единогласно решили наконец, что им делать в связи с моим юбилеем.
Одно я знала наверняка: если Декс и Рейчел не захотят меня поздравить в какой угодно форме — нет им прощения. Никогда. Моя ненависть к ним росла еще быстрее, чем размножались фруктовые мушки, которых в предпоследнем классе мы держали в кабинете биологии. Я попыталась вспомнить, что должен был доказать этот эксперимент. Кажется, что-то связанное с цветом глаз. Мне не было нужды уделять этим мелочам много внимания, потому что все лабораторные работы я выполняла в паре с Рейчел. Точнее, всю работу делала она. Я вдруг задумалась о том, какие глаза будут у моего ребенка. Надеюсь, что голубые — или по крайней мере, зеленые, как у меня. Конечно, голубые красивее, особенно у девочек. Вот почему так много песен сочиняют про карие глаза — просто для того, чтобы поднять настроение тем, кому не повезло. Я слушала, как храпит Маркус, и перебирала завитки волос у него на груди.
— М-м-м… — промычал он, притягивая меня к себе.
Меня только что тошнило, и вовсе не хотелось заниматься сексом, но я сдалась. По-моему, это хороший способ встретить свой тридцатый день рождения. Так что после непродолжительного и довольно формального действа я принялась ждать, пока он откроет глаза и поздравит меня. Скажет, что любит меня, что тридцать — это вовсе не так много и что у меня есть еще как минимум шесть лет, прежде чем придется подумать о пластической операции. Десять секунд, пятнадцать, двадцать — мой возлюбленный не произнес ни слова.
