Графоманка | страница 5
По лицу Ларичевой текли слезы. Она была бессильна перед аскаридозом в таких тотальных масштабах, она не могла шевельнуться — как Поспелова, которой накрасили губы не той помадой. Это был асфальтовый каток, он ехал на живое тихо и неотвратимо. Остальные родители тоже сидели пришибленные, а иные со зверскими лицами уже пробирались на выход. Но их настигал трубный глас завуча:
— …На беззаветный детский труд нельзя ответить молчанием и черствостью… Концерт художественной самодеятельности и завершит нашу встречу, превратив ее постепенно в “Огонек”.
В заскрипевшие разом двери въехали тележки с подносами в пять этажей. Это были стаканы с чаем и куски рулета, все дымилось и пахло.
— Смотрите, что творят. Детей два часа морили, а теперь они плясать, а мы трескать. А кому полезет?
— Вчера в большую перемену дали яйцо и гранатовый сок. Видать, сэкономили.
Вместе с рулетом на забитых родителей обрушился шквал хоровых песен в честь благополучно скончавшейся четверти. Возле Ларичевой остановилась пигалица с подносом и с синими кругами под глазами. Рулеты ляпали пятна на ее белый фартук. Ларичева осторожно взяла рулет, шмыгнула носом и быстрей оттуда.
В раздевалке тем временем шло свое собрание. Синицкая-мать что-то доказывала насчет спонсоров, Сапеевы утверждали, что купили дом в деревне. Обойдутся без школы — дети будут читать рассказы Толстого и молитвы, а потом корове корм задавать, вот и вся школа, и людьми вырастут. А тот же Барсов-отец видел выход только в организации частных школ…
Слушая их и не слыша, задерганная Ларичева стала править через дорогу, но вскоре узрела вереницу автобусов. Они загораживали всю остановку и стояли далеко вдоль дороги, на окнах белели листовки: “По такой дороге больше не поедем”. И тут она совсем ополоумела. Ей казалось, что у детей что-то стряслось за эти два часа, что загорелась проводка под линолеумом, ворвались в дом бандиты… Аскаридоз развился в последней степени. Обнаружив напротив банка автомашину “Ниссан” с гостеприимно распахнутой дверцей, она вскочила туда и толкнула дремлющего шофера. Тот с перепугу было поехал, потом, проморгавшись, забоговал, загаял. Но Ларичева уже увидела знакомую вывеску с надписью ОСВОД, выскочила, побежала, спасибая на ходу.
“Только бы живые были… С глистами, без глистов, все равно. Только бы дверь была не взломана, а они там в наличии были. Ну, я прошу тебя, Господи, сделай, и я никогда больше не буду просто так уходить, ни на собрание, ни к поэтам…”